Шанс все изменить - Мейси Ейтс Страница 2

– Для этого нужно позвать сестру. – Она взяла телефон и отправила быстрое сообщение на оставленный ей врачом номер. «Он проснулся». От этих слов по ней снова прокатилась волна облегчения, в причины которой она не хотела вдумываться.

Леон открыл глаза и окинул взглядом комнату:

– Разве вы не сестра?

– Нет, – ответила она недоуменно. – Я Роза.

Наверное, он все еще дезориентирован. Он был в Италии, а Роза должна была быть в Коннектикуте – он просто не ожидал ее увидеть…

– Роза?

– Да, – сказала она с нарастающей тревогой. – Я прилетела в Италию, когда ты попал в аварию.

– Мы в Италии? – еще более растерянно переспросил он.

– Да. А где ты ожидал быть?

Леон свел темные брови в задумчивости:

– Не знаю.

– Ты был в Италии. По делам. – И наверняка развлекался, но это Роза упоминать не собиралась. – Ты уехал с вечеринки, автомобиль заехал на твою полосу, и вы столкнулись.

– По ощущениям похоже, – хрипло сказал он. – Столкновение лоб в лоб. Хотя кажется, что я столкнулся с машиной напрямую, без преград.

– Ты так быстро водишь, что это неудивительно.

– Мы знакомы? – нахмурился он.

Роза ответила тем же:

– Конечно. Я твоя жена.

«Я твоя жена».

Эти слова эхом отзывались у него в голове, но их смысл не укладывался. Он не помнил, чтобы у него была жена. Но он не помнил и приезд в Италию. Он не помнил… ничего. Ни свое имя. Ни кто он. Ни где он…

– Ты моя жена, – повторил он, ожидая возвращения памяти. Но ничего не изменилось. Перед ним по-прежнему стояла женщина, а вокруг была больничная палата. Но, кроме этого момента в настоящем, не было ничего в прошлом.

Однако, если он продолжит задавать вопросы, может, эта женщина заполнит пустоты в его памяти…

– Мы поженились два года назад, – сказала она. Он попытался восстановить образ свадьбы. Он знал, как обычно выглядят свадьбы, – удивительно, что он помнил это, но не свое имя. И все равно не мог представить эту женщину в свадебном платье. У нее были светлые волосы – некоторые называют этот цвет мышиным, – которые падали на плечи неуложенными прядями. Хрупкое сложение, слишком большие для ее лица глаза…

Синие.

Внезапно в его голове возник образ – слишком яркий, слишком отчетливый: ее глаза. Он думал о ее глазах прямо перед… Но больше он ничего не мог вспомнить.

– Точно, – сказал он. – Ты моя жена. – Он попробовал слова на вкус и понял, что это правда. Он все еще не помнил детали, но знал, что эти слова – правда.

– Господи. Хорошо, а то ты начал меня пугать, – сказала она дрожащим голосом.

– Я лежу в больнице весь в переломах, а ты начинаешь пугаться только сейчас?

– То, что ты не мог меня вспомнить, добавляло ужаса.

– Ты моя жена, – повторил он. – А я…

Молчание заполнило всю комнату, тяжелое и обвиняющее.

– Ты не помнишь. – Ужас, о котором Роза говорила, проступил у нее на лице. – Ты не помнишь меня… и даже себя.

Леон закрыл глаза, покачал головой, заработав вспышку боли.

– Но я должен. Потому что альтернатива… безумна. Но… – Он снова посмотрел на нее. – Я помню тебя. Твои глаза.

В ее выражении лица что-то изменилось. Смягчилось. Бледные розовые губы приоткрылись, и на щеки вернулось немного красок. В этот момент она выглядела почти хорошенькой. Наверное, первое впечатление Леона было не слишком справедливым, учитывая, что она стояла над постелью своего мужа, пострадавшего в серьезной аварии.

– Ты помнишь мои глаза? – переспросила она.

– Больше ничего, – сказал он.

– Я лучше позову доктора.

Я в порядке.

– Ты ничего не помнишь. Как ты можешь быть в порядке?

– Я же не умираю.

– Десять минут назад твой лечащий врач говорил, что ты можешь никогда не проснуться. Уж прости меня за излишнюю осторожность.

– Но я проснулся. Логично предположить, что воспоминания вернутся…

Роза медленно кивнула.

– Да, – сказала она.

Тишину разорвал громкий стук в дверь.

Роза торопливо вышла из палаты мужа. Голова у нее шла кругом.

Он ее не помнит. Леон не помнит ничего.

Доктор Кастеллано ждал ее в коридоре с мрачным выражением лица.

– Как он, миссис Каридес?

– Мисс Таннер, – поправила она, скорее по привычке. Я не меняла фамилию.

Он никогда не делил с ней постель, так зачем им делить имя?

– Мисс Таннер, – повторил врач. – Расскажите, что происходит.

– Он не помнит… – Она начала дрожать, настигнутая наконец шоком и ужасом. – Он меня не помнит. И себя не помнит.

– Ничего?

– Ничего. И я не знала… что ему сказать. Может, его нельзя будить, как когда ходят во сне? Или надо было все рассказать?

– Нам придется рассказать ему, кто он такой. Но в остальном мне нужно проконсультироваться с психологом. Случаи амнезии встречаются редко.

– Мы не в телесериале. У моего мужа не может быть амнезии.

– Он перенес очень серьезную травму головы, так что это вполне вероятно. Понимаю, у вас тоже потрясение. Но он стабилен и пришел в себя. Вполне вероятно, его память вернется. И, думаю, скоро. Конечно, у меня было мало таких случаев… Но часто при травме головы человек теряет часть воспоминаний. Обычно только часть. Полная потеря случается редко, но возможна.

– Эти, другие люди… которые теряли только часть воспоминаний. Как часто к ним все возвращалось?

– Не всегда, – был вынужден неохотно признать доктор.

– Он может никогда ничего не вспомнить, – словно во сне, сказала Роза. Ее жизнь, ее будущее ускользало от нее прямо на глазах.

Я не стал бы на этом зацикливаться, – мягко сказал доктор Кастеллано. – Мы будем наблюдать его здесь, но уверен, что восстановление будет успешнее дома, под присмотром врачей там.

Она кивнула. Единственное, что было общего у нее и Леона, – это дом, поместье Таннер-Хаус в Коннектикуте, оставшееся Розе от семьи. Хотя дела большую часть времени удерживали Леона вдали от него, спасая нервы Розы, они оба любили этот огромный дом, почти дворец, окруженный зелеными лужайками, с маленьким розовым садом, который мать Розы посадила в честь своей единственной дочери. Правда, они держались каждый своего крыла дома. Но, по крайней мере, Леон никогда не привозил туда своих женщин.

Дом также играл принципиальную роль в их браке по воле ее отца, который составлял брачный контракт, уже понимая, что его состояние ухудшается. Если бы Леон развелся с ней до истечения пяти лет брака, он терял компанию и дом. Если бы это сделала Роза, она теряла дом и все, что не принадлежало лично ей.