Случайная мама - Роуэн Коулман Страница 2

— Хочу, — засмеялся Джейк. — Увидимся в двенадцать.

— Супер, — сказала Софи.

Джейк отключился.

Софи разглядывала трубку, решив, что сейчас не время думать о том, что у нее уже больше года не было секса, и переживать из-за того, что, если она снова окажется с кем-то в постели, это будет катастрофой.

Посмотрев на часы, она увидела, что до следующей встречи с немецкими банкирами осталось пять минут, мельком взглянула на заостренные носы своих новеньких сапожек из розовой замши и улыбнулась. Сегодня утром она приступила к делам на добрых десять минут позже, так как, чтобы не испортить замшу, ей пришлось быть предельно внимательной, пока она пробиралась между лужами и остатками грязного первого снега, который выпал ночью. Да еще эти каблуки. Конечно, бежать вниз по сырому людному эскалатору на высоких каблуках было непросто и, наверное, опасно, но, по очереди подняв сначала правую, потому левую ступню, Софи поняла, что оно того стоило. Конечно, можно было бы положить новые сапожки в пакет, а на работу прийти в кроссовках и переобуться сразу же, как только сядет за стол, но у нее не было кроссовок, и вообще, так поступают только трусихи. Кроме того, Софи понимала: лучшее, что можно сделать с этими сапожками, — носить их несмотря ни на что. Может, Софи и не была самой известной авантюристкой или самым спонтанным человеком в мире, но в том, что касалось ее обуви — всех сорока восьми пар — она была закоренелым маньяком.

Кэл однажды заявил, что ее страсть к обуви является свидетельством раздирающей ее борьбы: скрытая в ней дива пытается высвободиться из уз внешней пуританской оболочки с подавленным сексуальным началом.

Софи заметила тогда, что она частенько носила юбки выше колен, так что она — не пуританка, и ее сексуальность вовсе не подавлена. Кэл насмешливо фыркнул, сказав, что, если бы существовал отдельный клозет для натуралов, то она сидела бы в нем. И добавил, что она носит безвкусные туфли, чтобы как-то замаскировать свою абсолютную асексуальность. Софи ответила, что он сильно ошибается. Это — всего лишь туфли. Туфли, сапожки, шлепанцы и лодочки. Она любила обувь самых разных цветов, размеров и фасонов. Когда Софи видела в журналах «Вог» или «Гламур» какую-нибудь новую пару, то все ее существо начинало бурно реагировать. Ее буквально выворачивало наизнанку от желания иметь такую пару до тех пор, пока в руке не оказывался дорогой пакет из вощеной бумаги именно с этими туфлями, надежно уложенными в коробку. Потом наступал момент подлинного блаженства и удовлетворения. Затем следовало предвкушение победы, которую она одержит во время очередной демонстрации туфель над своей соперницей и всеобщей офисной чумой Евой МакКуин.

Кэл частенько говорил, что для таких, как она, в Интернете есть сайты, на которых можно обратиться за помощью к специалистам. Софи только отмахивалась и объясняла, что это все из-за ее матери, которая до четырнадцати лет заставляла ее ходить в школу в громоздкой обуви фирмы «Кларкс», когда все ее подруги уже носили серые лакированные туфельки с ремешком на щиколотке и темно-бордовым бантиком сбоку.

Софи говорила Кэлу, что ее коллекция обуви — это небольшая часть ее самой, свободной творческой личности. Именно туфли помогают ей выделяться среди других женщин в серых и черных деловых костюмах.

Кэл сказал, что она и так выделяется, и дело вовсе не в туфлях, а Софи сочла за лучшее не уточнять, что он имел в виду.

А может быть, думала Софи, кусая губы, вытянув ногу и потянув носок, Джейк Флинн пригласил ее на ленч как раз благодаря ее обуви — если, конечно, окажется, что он на самом деле пригласил ее на ленч, а не на бизнес-ленч.

Она нахмурилась. Снова саму себя запутала. По счастью, Кэл вывел ее из задумчивости.

— Немцы уже идут, — сказал он, без стука открыв дверь. Софи сунула обутую в сапог ногу обратно под стол и поднялась.

— Они уже в вестибюле. Хочешь встретить их у лифта?

— Хочу, — сказала Софи и еле заметно улыбнулась, повторив это слово Джейка. — Кстати, давай потренируемся в немецком.

— Guten Tag Herr Manners. — Кэл говорил медленно, тщательно выговаривая слова. То, что он был полиглотом, делало его незаменимым, о чем он без устали ей напоминал.

— Guten Tag Herr Manners. — Когда эту фразу произнесла Софи, она прозвучала так, как если бы ее кошка Артемида закашлялась, подавившись собственной шерстью.

— Мммм, — сказал Кэл. — Еще раз. С чувством.

— Guten Tag, мать твою. — Софи терпеть не могла, когда у нее что-то не получалось, а особенно ей был невыносим тот факт, что у нее нет склонности к языкам. И дело было даже не в количестве слов — хотя она не знала больше никаких слов кроме тех, которые ей только что сказал Кэл, — дело было в произношении. Ну, никак ей не удавалось добиться правильного произношения.

— Сомневаюсь, что наши немецкие собратья прибегают к этому словосочетанию, — категорически возразил Кэл. — Может, тебе лучше говорить по-английски. Немцы довольно хорошо говорят по-английски. И вообще, большинство наций очень хорошо говорят по-английски, поэтому мне кажется, что в данном случае тебе лучше извлечь из этого преимущество, хотя я одобряю твои попытки выйти на уровень глобализации.

— Думаю, ты прав, — ответила Софи. — Просто я предпочитаю не упускать…

— …ни одной мелочи, — с леденящей душу точностью проговорил Кэл ее мантру.

Софи рассмеялась. Она по-настоящему любила Кэла. Они работали вместе уже почти пять лет. Это было самое длительное общение Софи с мужчиной, и она знала, что может полностью на него положиться. Он был лучшим персональным ассистентом в офисе. В начале их знакомства она даже была влюблена в него в течение почти трех месяцев, сожалея о том, что он гей. Но потом поняла, что если бы он был натуралом, то вряд ли бы вообще ей понравился, потому что кому понравится мужчина-натурал, посвящающий столько времени чтению журналов для девочек-подростков? Со временем их дружба постепенно становилась все крепче, так что Софи пришлось влюбиться в оценщика рисков из здания на противоположной стороне улицы, с которым она даже не была знакома.

Вместе со своими друзьями и с Кэлом она нередко вела полуночные и немного несвязные дискуссии о том, действительно ли она «любила» в самом подлинном значении этого слова свои давнишние объекты восхищения. Софи неизменно утверждала, что так оно и было, что это была подлинная любовь, модернизированная версия любви, которая была не редкостью в средние века, когда влюбленным вовсе не обязательно было даже разговаривать друг с другом. Это значило — никаких фальшивых обещаний, никакой лжи, никаких брошенных, и никому — в особенности Софи — не приходится в течение нескольких месяцев притворяться, что ни капельки не больно и не обидно.

— Все это похоже на банальный съем, — говорил Кэл.

Софи вновь мысленно сосредоточилась на немцах.

— Так, а где Лайза? Она же знает, что в одиннадцать у нас встреча. — Софи обвела взглядом кабинет в поисках своей стажерки, третьего и, предположительно, необходимого члена их команды, хотя Кэл жизнерадостно отзывался о ней как об «обузе». — У нее все калькуляции, которые мы подготовили для этой встречи, а немцы будут здесь с минуты на минуту. Если она снова рыдает в сортире, клянусь богом, я…