Формула любви - Уинифред Леннокс Страница 2

— Ну конечно. Я, понимаешь ли, никак не могу додуматься до одной вещи, а мне очень хочется…

Бесс отпила кофе, и вокруг губ осталась темно-коричневая каемка пены. Это было так сексуально, что Пол снова заёрзал и предпринял еще одну попытку привлечь к себе внимание.

— Я знаю, о чем ты думаешь.

— Ну говори! Мне интересно послушать.

— Ты размышляешь, как именно хотела бы сегодня заниматься со мной любовью — ты сверху или я.

Пол подался вперед и положил руку на колено Бесс. Рука была горячей, а колено прохладным. Рука заскользила выше, бедро Бесс тоже было прохладным.

— Между прочим, — чуть обиженно, поскольку Бесс снова оставила его заигрывания без внимания, продолжил Пол, — говорят, что настоящий мужчина не должен уступать свое место женщине.

Бесс ухмыльнулась.

— Отстаиваешь так называемую позу миссионера, Пол?

— Но разве каждый мужчина не миссионер для женщины? Я думаю, правильно считать так, а не иначе.

Бесс со смехом смахнула его руку со своего бедра.

— И я читал, что для рождения мальчика женщине предпочтительнее быть там, где ей положено, под мужчиной, а не на нем.

Бесс хмыкнула.

— А если наоборот, то родится девочка?

— Да, так утверждают умные мужчины.

— По-моему, это мужчины-неудачники, которые готовы все, абсолютно все, свалить на женщин.

Пол явно собирался возразить, но Бесс прервала его:

— Да нет, я думаю сейчас не о занятиях любовью. Ты уж извини. Я о другом… Как мне все-таки прорваться в «Формулу-1»?

— Ты сегодня с какой ноги встала? — поинтересовался Пол.

— Не помню точно.

— А ты встань завтра с правой, и все пройдет.

— Ну конечно, как все мужчины, ты и слушать об этом не хочешь! — Бесс обиженно поджала губы.

— Милая, неужели тебе мало скоростных гонок?! Мало гонок на выживание и черт знает каких еще?

— Вот, ты даже не удосужился запомнить, за что получила полный шкаф наград твоя любимая девушка!

— Я люблю Бесс Раффлз не за это. Знаешь, это просто удача, что до сих пор ты не переломала себе кости!

Пол начинал заводиться, а при этом его губы всегда складывались куриной гузкой, чего Бесс терпеть не могла.

— Я гуттаперчевая, чтобы ты знал.

— О, разумеется. Твой отец…

— Мой отец пи разу не ломался в машине! Он погиб в авиакатастрофе, и ты это знаешь! — Бесс рассердилась по-настоящему.

— Неважно, он все равно был автогонщиком. Разве пет?

— Вот ты никогда не смог бы стать автогонщиком.

— Да мне-то зачем? Я работаю мозгами. Конечно, мне не платят тех миллионов, которые получают…

— Получают миллионы только несколько пилотов «Формулы-1». Остальные просто любят болиды!

— А я люблю тебя и хочу, чтобы ты просто была моей женой.

— Я гонщик от рождения, Пол, меня нельзя остановить, нельзя взять и снять с машины. Я села за руль…

— Раньше, чем научилась ходить! — подхватил он. — Я это уже усвоил. Но я хочу отнять тебя от руля. Даже младенца отнимают от материнской груди, когда он вырастает, может быть, и ты скоро повзрослеешь?

В его голосе слышались ехидные нотки, которых Бесс терпеть не могла, и лицо ее начинало розоветь, но Пол, увлеченный своей речью, не замечал надвигающейся грозы.

— Я повторяю тебе в сотый раз: хочу, чтобы моей женой была красавица Бесс Раффлз, а рядом с ней пара-тройка Бессенят.

Он расхохотался, довольный собственным каламбуром, поскольку проблески остроумия случались у него нечасто.

— Ну да, а ты, наш муж и отец, продвигаешься вверх и выше, становишься в компьютерном мире кем-то вроде Билла Гейтса, так? — Кажется, Бесс не оценила изящной игры слов, а Пол ожидал похвалы или хотя бы мало-мальски одобрительной реакции. — Так вот, дорогой, запомни одну вещь, и чем крепче ты ее запомнишь, тем лучше для тебя же: я не оставлю болид никогда. И тот, кто возьмет меня замуж, возьмет замуж и мой болид!

Бесс сердито засопела, зеленые глаза смотрели напряженно, точь-в-точь как у рассерженной рыси, которую Пол видел недавно в телесериале о животных.

— Ну хорошо, хорошо. Я просто предлагаю тебе подумать немного. И выйти за меня замуж.

Пол быстро допил кофе, оделся, как подобает служащему крупной фирмы, занимающему в этой фирме не самое последнее место: летний костюм из модного в этом сезоне темно-синего льна, рубашка с темным галстуком, начищенные до блеска ботинки классического фасона из черной мягкой кожи.

— Да, Пол, между прочим, имей в виду: меня не будет несколько дней, — сообщила Бесс, отправляя тарелки и чашки в посудомоечную машину.

Пол уставился на нее.

— Куда же ты денешься, дорогая? Снова гонки? Ты едешь опять на какую-то трассу болеть?

— Нет, — спокойно ответила Бесс, не реагируя на ехидно произнесенное слово «болеть». — Я лечу в Лондон.

— В Лондон? — Брови Пола поползли вверх. — А что у тебя там за дела?

Бесс вдруг разозлилась.

— Неважно! — огрызнулась она. — Какие бы ни были дела, это мои дела, Пол.

Он кивнул, потом, пи слова не говоря, поцеловал ее в щеку и вышел за дверь, помахивая черным кейсом. Бесс услышала рокот отъезжающего «лотуса» и усмехнулась. Полу совершенно не идет эта стильная легкая машина, лучше бы он ездил на чем-то монументальном и старомодном, к примеру, на «шевроле». Но ничего, пообещала она неизвестно кому, скоро я разберусь и с ним, и с его машинами.

Бесс вернулась в гостиную, вынула из комода письмо, пришедшее несколько дней назад. Она специально убрала его с глаз подальше, чтобы Пол не приставал с расспросами, что да почему. Тем более что Бесс и не знала ответов, настолько неожиданным и странным было письмо, а еще более странным — приглашение, в нем содержащееся. Это ведь не на пикник отправиться, даже если и за несколько десятков миль от дома. Ее зовут в Европу, в Великобританию.

Письмо прислал человек, который знал мать Бесс с самых юных лет, он-то и приглашал ее приехать к нему в Лондон, точнее в имение близ Лондона, для «интересного разговора», как он выразился. Есть, дескать, одна тема, которая может ее заинтересовать.

Для Бесс мать всегда была идолом, которому она поклонялась. Внешностью, красотой, темпераментом Бесс была точной копией матери. Казалось, что она — это просто вторая Марта. Но в создании Бесс участвовал и отец, Александр Раффлз. Это от него она унаследовала «ген скорости», который наверняка был самым главным в нем, ведущим, определившим всю его жизнь.

Если когда-то у меня будут дети, думала Бесс, то наверняка этот ген перескочит и в них. И со временем на свете появится целая команда пилотов, которым понадобится своя «конюшня». А почему бы и нет? Но для этого мне придется здорово потрудиться.