Попутчицы любви - Анастасия Доронина Страница 2

— У меня? А я-то здесь при чем?

И тут Люська удивленно распахнула голубые глаза — как делала всегда, когда хотела чего-нибудь добиться:

— То есть как это — причем здесь ты? Ты будешь мозговым центром нашего общего дела, разумеется. С твоими-то мозгами!!!

* * *

Самое смешное, что поначалу у Люськи не было даже представления о том, каким «бизнесом» она намерена заниматься. Просто магически звучало слово — «бизнес». Она хотела во что бы то ни стало причислить себя к вожделенной категории деловых женщин и для достижения цели решила не останавливаться ни перед чем.

— Может быть, мне открыть шикарный автомобильный салон? — задумчиво говорила она, прищуриваясь на отражение в зеркале. — Представляешь: огромное сверкающее помещение из стекла и бетона, в центре — какой-нибудь «Бентли» на крутящейся подставке, а на капоте — девочки в купальниках… Модельной внешности. Из студенток театрального института наберем. Да у нас все мужики Москвы будут околачиваться. Мой бывший первый прибежит, голову на отсечение дам! Коз-зеел…

Она внезапно разозлилась, представив, как «бывший» приходит в салон и стоит у вертящейся подставки с девочками, пуская слюни.

— Фиг тебе! — сказала подруга кому-то, кого видела позади своего отражения. И сразу же перекинулась на другой проект:

— А если — не автосалон, а парикмахерскую? Такой, знаешь, дамский суперэлитный салон, чтобы там не только стрижки с перманентом, а полный набор: маникюр, педикюр, массаж, тренажерный зал, солярий… Таких девочек будем делать — тц-тц-тц! Да все богатые женихи Москвы их будут забирать тепленькими! Прям толпиться будут у входа, плечами толкаться! Мой-то бывший, конечно, всех в одну минуту растолкает. Коз-зел…

Люська опять погрустнела и, тряхнув головой, показала в зеркало не совсем приличный жест.

— Не дождешься, понял?! Чтобы я для тебя своими руками очередную бабу готовила?! — И зеркало чуть было не треснуло и не раскололось, с такой злостью Люська его отодвинула.

В третий раз она как будто призадумалась всерьез. Подперла голову рукой, уставилась на стену напротив, пару раз шмыгнула носом. И вдруг встрепенулась, хлопнула в ладоши:

— Эврика! Динка, эврика! Я открою, знаешь что? Брачную контору!!! Самое настоящее агентство, где будем сватать, сводить, женить и выдавать замуж! И тогда, Динка, все будет в наших руках. Ни один холостяк мимо не проскочит! Динка!!! Да мы же с тобой просто… мы будем восстанавливать мировую справедливость!

Она вскочила с места и, прижав руки к груди, уставилась на меня загоревшимися глазами:

— Да-да, именно мировую справедливость! Сколько по миру ходит таких несчастных, как я или ты, — это же страшно подумать! Одни — умные, милые, добрые и при всем этом — не замужем! Вроде тебя! А другие — вроде меня, тоже ничего себе такие, и мужчинам нравятся, но черт его знает, почему — им не везет! Сперва кажется, что выходят замуж за принца, что жизнь будет — как в сказке из «Тысяча и одной ночи», с морем, пальмами, сокровищами, кораблями, верблюдами… А проходит год, много два — и вдруг понимаешь, что все это был обман, мираж! Пальмы, сокровища и корабли как-то незаметно исчезли, и ты осталась на пустом берегу… с одним верблюдом.

Она всхлипнула и сердито смахнула что-то с ресниц. Может быть, соринку.

— А потом нас бросают, и мы переходим в разряд «брошенных» жен, а мужья становятся «интересными свободными мужчинами». Тогда ты решаешь снова пуститься на поиски счастья, и подходишь к зеркалу, чтобы навести красоту, посмотреть на себя и понять в конце концов, что же еще им, козлам, нужно, — то вдруг замечаешь, что ты уже не та девочка, что была совсем недавно, что у тебя морщинки, грубые руки и даже несколько седых волос. А твой «бывший», напротив, еще очень ничего. Стал «очень ничего», потому что все эти годы ты заботилась о нем, холила-лелеяла, готовила вкусную и здоровую пищу, покупала модные костюмы, наглаживала рубашки, вывозила по выходным за город, на прогулки, дышать свежим воздухом… Он расцвел на твоих заботах, как оранжерейная магнолия, заблагоухал, покрылся ленивым жирком и залоснился, а ты… вдруг стала для него просто стара!

— Люська, да ты что? — спросила я тихо и обняла ее, прижала к себе. — Он, Борька твой… Он к другой, что ли, ушел? Да? А ты говорила — сама его бросила…

Она завсхлипывала в объятиях и вдруг зарыдала, по-детски обхватив меня за шею:

— Ушел, он ушел! К Катьке-студентке из пятого подъезда. Вещи свои забрал, все упаковал в три чемодана, тщательно так, неторопливо, даже телефонную книжку со столика не забыл взять, и тапочки… Меня, Динка, эти тапочки особенно подкосили… И еще он нам с Вовкой денег оставил. И знаешь, так трусливо — за две недели до того, как уйти, открыл на мое имя счет. По почте извещение пришло. Все продумал…

— Ну, так это же хорошо, что денег дал, — сказала я осторожно и совсем не то, что думала. — Теперь ты можешь считаться совсем не «брошенной», а еще молодой, богатой и независимой… Еще такого принца встретишь — Катька из пятого подъезда, знаешь, как завидовать будет! И потом, может, Борька вернется…

— Черта с два! — Она оттолкнула меня и теперь сердито вытирала слезы. — Пусть только попробует, каз-зел! Да я об его голову… не знаю что, холодильник разобью! И принц мне тоже не нужен, те более что принцы уже лет сто как не рождаются. Выродились, наверное. И вообще! Я сказала, что буду восстанавливать мировую справедливость! Открою брачную контору — ты ведь мне поможешь? С твоими-то мозгами! И начну сватать и женить между собою тех, кто действительно этого заслуживает. У меня хорошая женщина в потные руки мерзавца ни за что не попадет! Я ее, голубку, только в проверенные… в такие, которые не оттолкнут, не отбросят! Через пятнадцать лет…

— Так ты это серьезно? Насчет брачной конторы?

— Да!!!

* * *

За дело она взялась серьезно.

Неделю или даже больше Люська изучала, как она это называла, «историю вопроса». Каждый день прибегала ко мне с горящими глазами и щеками, пылающими от возбуждения.

— Генри Робинсон! — выпаливала с порога. — Вот как его звали! И он был англичанин!

— Кто? — бормотала я.

— Человек, который придумал брачные конторы! Он жил в семнадцатом веке, представляешь?

— Так давно?

— Да, и я даже знаю точную дату — 29 сентября 1650 года! В это день в Лондоне он и открыл первую в мире брачную контору. И назвал ее — умереть можно! — «Бюро встреч и адресов». В ней всем желающим за определенную плату предоставлялись сведения о вакантных женихах и невестах, нравах и характере интересующей особы, родственных связях и даже, представь, размере ее приданого!

— Ну, это не для нас. Где мы будем брать такие сведения?

— Это пригодится в виде исторической справки! Будем рассказывать клиентам, и те сразу поймут, какой у нас древний и серьезный бизнес!

В другой раз она, чтобы подбодрить меня, да и себя тоже, принималась расписывать картины нашего будущего процветания: