Точка возврата - Анна Яковлева Страница 2

Дружба двух таких разных женщин, как Хаустова и Мелентьева, только на первый взгляд казалась необъяснимой.

Жене история жизни Нинки представлялась голливудской сказкой, и она с уважением относилась к Мелентьевой, пробившейся из ниоткуда и сделавшей себя – стопроцентная, без подделок self-made women.

Мелентьеву не угнетало, как многих, мрачное молчание Жени, наоборот, она отдыхала в скорбной, болезненной тишине дома Хаустовых от агентства и сопутствующих страстей.

Несмотря на Женино сопротивление, Нинка, как давильный пресс, выжала из подруги согласие на фотосессию.

Мастерство и аппаратура Альбертика – мастера своего дела, победителя всевозможных конкурсов журнала Digital Photo, набившего глаз и руку на фото-сессиях, оказались бессильны: большие, ничего не выражающие серо-голубые глаза Жени никого, кроме психиатра, не могли заинтересовать.

У Аллы, заведующей каталогом невест, при взгляде на фото Хаустовой вытянулось лицо.

– Что это?

– Отставить разговорчики! – велела Нинка, заимствовав командные выражения и интонации у служащего Российской Армии, майора Гробового, бывшего в то время ее любовником. – Выполнять!

В течение двух последних лет Нинэль сделала четыре попытки пристроить Женьку замуж. Все они не увенчались успехом, и оптимизма у Нинэль поубавилось.

На этот раз Мелентьева положила перед Аллой диск с фотографиями подруги со словами:

– Это в последний раз.

– Неужели? – Алла знала, что громкие Нинкины заявления ничего не стоят.

– Вот те крест на пузе, – поклялась Мелентьева.

Однако именно тогда, когда Нинка решила, что отступится, если ничего не выйдет, космос вдруг отозвался на запрос. Только ответ был неожиданный.

* * *

– На второй путь прибывает скорый, проходящий, пассажирский поезд «Москва-Минеральные воды», – прожурчал громкоговоритель. – Стоянка поезда две минуты.

Евгений Халтурин уже стоял в тамбуре вагона и ждал, когда проводница откроет дверь, протрет поручни и поднимет «фартук» – откидную площадку для высокой платформы.

Евгений почему-то не сомневался, что его встретят, и даже представлял молодого человека или девушку с табличкой «Встречаю Е.С.Халтурина» и с букетиком гвоздик.

Однако Е.С.Халтурина никто не встречал.

Одно из двух: либо договор расторгли в одностороннем порядке, либо ситуация вышла из-под контроля. Тогда…Тогда Евгения просто обязан был встретить директор завода – Борис Борисович Куколев, живой или мертвый. «Где же он?» – озирая пустой перрон, досадовал Халтурин.

Поезд, дважды сделав ш-ш-ш, потихоньку тронулся.

Оставшись в полном одиночестве, Евгений вспомнил, что носильщики здесь не водятся, и потащил вещи на площадь перед вокзалом.

Ничем не примечательная площадь небольшого провинциального городка была не ухожена, утыкана ларьками и оккупирована старушками с корзинами, возле которых, свернувшись, спали собаки.

– Пирожки с капустой, картошкой, яблоками! – заорала, увидев приезжего, толстая тетка в спортивном костюме и бейсболке.

Халтурин никогда не покупал еду на улице – брезговал.

Дойдя до остановки, он увидел такси – «жигули» ядовито-зеленого цвета – и махнул рукой водителю.

Машина сдала назад, средних лет мужичок выскочил, помог загрузить сумки в багажник и повез в гостиницу.

– Командировочный? – догадался мужичок.

– Командированный, – умышленно внес правку Халтурин, но халтуринское чувство языка не произвело на таксиста никакого впечатления.

– Надолго?

– Как получится. А где у вас тут завод фарфоро-фаянсовый? – Евгений ловко перевел разговор с собственной персоны на нейтральную тему.

Пока мужичок подробно и основательно втолковывал Халтурину, на каком автобусе, откуда и куда надо ехать, машина остановилась у парадного крыльца отреставрированного купеческого особняка.

– Приехали, – сообщил водитель.

Администратор гостиницы – приятная, невысокая, круглая во всех местах молодая женщина, какие еще, слава богу, водятся в отечестве, с наивной, почти детской радостью поднялась навстречу гостю. На бедже было указано имя – Любовь Алексеевна Клюева.

На душе у Халтурина потеплело, он решил, что встретить Любовь в чужом городе – хороший знак. Впрочем, встреть он Пульхерию, Даздраперму, Прасковью или Снежану – ему бы все показалось хорошим знаком. Роковая страсть, изматывающая душу последние несколько лет, так обескровила Халтурина, что когда сел в Москве в поезд, испытал неимоверное облегчение от того, что сегодня и завтра, и еще какое-то время не придется унижаться, умолять и доказывать.

Люба повела Халтурина в «люкс».

Номер оказался небольшим, но уютным. Из окна был виден сентябрьский сквер с еще зеленой, но уже обессиленной солнцем, дождями и пылью листвой.

На сердце у Евгения стало так спокойно, как давно уже не было.

К покою располагала душевая кабина, сверкающие чистотой умывальник и унитаз, в комнате с задрапированным окном широкая кровать, тумбочка, зеркальный шкаф и тумба под телевизор,– все было новым, даже запах смолы и клея еще не выветрился. Халтурин не ожидал найти такую роскошь вдали от столицы. Радость оказалась преждевременной.

– Здесь душ, но, к сожалению, вода горячая не всегда бывает, – с виноватым видом предупредила Любовь. – Телевизор и чайник есть в номере, а в конце коридора бытовая комната, там можно погладить, или девочек попросите – погладят. Если будет свет. У нас частые отключения.

Она изобразила улыбку начинающего попрошайки – стыдливую и жалостливо-просительную.

Халтурин решил извинить администраторшу за неудобства, связанные с отключениями света и воды, и тоже улыбнулся.

– А вы к нам по какому делу? – Разведчик из Любы был никудышный, от любопытства даже носик покраснел.

– В командировку на завод, – решил не играть с такой милой, гостеприимной хозяйкой в шпионов Халтурин.

Глаза у Любы округлились:

– Ой! А вы, случайно, не кризисный управляющий?

Халтурин рассмеялся:

– Хорошо у вас информация поставлена. Да, я кризисный управляющий.

– У меня муж на заводе работает, – с волнением произнесла Люба, на круглых щеках выступил румянец. – Они только о вас о говорят! Там у них тако-ое! Не закрывайте завод, пожалуйста! – Люба молитвенно сложила ладони и с надеждой посмотрела на Евгения.

– Ну, – приосанился Халтурин, – это от меня не зависит. Это зависит от кредиторов.

– Вы поймите, у нас здесь только два завода – посудный и льнозавод, и больше ничего. И оба закрываются. Что здесь делать тогда? Как жить?

Халтурин был не рад, что не сохранил инкогнито, обозвал себя щеголем, дешевкой и попытался отыграть: