Абонент недоступен - Юлия Комольцева Страница 2

Даже такое малости она лишена! Словно пятиклашка должна скрываться с папироской.

Может, и впрямь, пора уже объявить автономию?

– Что молчишь?

– Думаю, где можно раздобыть того самого бабла, – честно ответила Руслана.

– Заработать, – отчеканила Алена.

Руслана скептически хмыкнула:

– Объявления что ли клеить? Или майонез с маслом в супермаркете рекламировать?

Алена же совершенно серьезным тоном добавила к этому списку создание контрольных и рефератов, вышивание крестиком, торговлю пирожками собственного сочинения, участие в интернет проектах, ремонт сотовых телефонов, мытье автомобилей и сбор стеклотары.

– Если я что-то забыла, ты сама у ребят спроси, – подвела она итог.

– У каких ребят? – Хмуро поинтересовалась Ланка.

– У наших, из тусовки, из класса. Почти все работают.

– Что, и крестиком реально кто-то вышивает? – Хихикнула Руслана.

– Катюха Звягинцева, бисероплетение, вязание крючком и на спицах, – словно процитировала Алена. – Кстати, хорошие деньги поднимает, мать с братиком в Турцию вот отправила.

Руслана помолчала, переваривая информацию. Это как же так получилось, что она до сих пор была не в курсе?! А с другой стороны, откуда у нее время узнавать о чужих заморочках. В своих бы разобраться.

– Ну, в конце концов, соври, – предложила подруга, – скажи, что просто ко мне идешь.

Руслана скептически ответила, что одно только имя Алены приводит ее семейство в негодование. Она поморщилась, вспомнив, сколько было криков в прошлом декабре. Поначалу родители даже слышать не хотели, что Руслана собирается встречать Новый год у подруги.

– Тебе только шестнадцать! – Восклицал папа таким тоном, словно речь шла о бессознательном ясельном возрасте. – И ты собралась на всю ночь уйти из дома!

– К тому же Новый год – семейный праздник! – Вторила мама.

– Что ты, что ты, девочка! – Причитала бабушка. – Как же мы без тебя?

Словно Руслана собиралась на целый год в далекие страны, а не потусить у елки в компании друзей.

– Семейный праздник, – закатывала глаза Ланка, – вы же своих кентов каждый год приглашаете, и…

– Следи, пожалуйста, за языком, – перебивала матушка, – что у тебя со словарным запасом!

– Так я по факту!..

– Да! Это традиция – отмечать Новый год дома в кругу семьи и друзей…

– Ваших друзей, – перехватывала она инициативу.

– Пригласи своих, – предлагал дед, не отрываясь от очередного «мыла».

Вот Руслана тогда потешалась, представив за одним столом солидных ученых дядек, их не менее ученых жен и орду старшеклассников.

Когда волна возмущения схлынула немного, Ланка зашла на второй круг. Она была очень убедительна и красноречива. Несколько дней неослабевающей атаки, и домашние начали потихоньку сдавать свои позиции. Обретенной свободе Руслана радовалась с оттенком досады. Конечно, ни у нее одной болела голова от предков, но никому, кроме нее, не приходилось выпрашивать наивысшего благословения.

На самом деле ситуация – нелепая, обидная. В шестнадцать лет так унижаться! Другие поступают, как считают нужным, на крайняк потом поскандалят, стерпят попреки. А ей дурно становится от одной мысли, что придется выяснять отношения. Проще смолчать, солгать, притвориться пай-девочкой.

Но теперь с нее довольно!

Оказывается, она заявила об этом вслух, потому что на том конце провода оживилась Алена:

– Ясно, втирать ты не хочешь, а правду сказать боишься. Замкнутый круг.

– Ничего я не боюсь!

– А еще боишься, что твой ненаглядный Артур узнает, как тебе пришлось выкручиваться, – не слушая ее, язвительно продолжила подруга.

Руслана аж поперхнулась от ярости.

– Ну ты… ну ты и стерва! – Выдохнула она в трубку.

– Ага, я такая, – легко согласилась Аленка, – лучше быть стервой, чем такой жвачкой, как ты! Тянешь, тянешь, сколько можно? До старости за тобой родители памперсы менять будут?

Руслана поняла, что у подружки очередной воспитательный порыв. Время от времени Алена принималась ее лечить, вправлять мозги, чтобы «научить драйву», как она выражалась.

Как будто мало без нее учителей! Хотя, само собой, программа обучения у всех разная.

– Сбавь обороты, – холодно оборвала Руслана.

– Вот такая ты мне больше нравишься.

– А ты мне вообще не нравишься!

– Понятное дело! Тебе нравится Артур!

– И что? – Разозлилась Руслана окончательно. – Вот скажи, что в этом такого, а?

Аленка ответила не сразу. Подумав, четко сформулировала:

– Ничего такого, если бы не твоя нерешительность! Ты ведь и с ним, как резинка жевательная мнешься и тянешься. Искусство флирта, рыбка моя, еще никто не отменял. Перезагрузка тебе нужна, вот что…

Подруга, судя по всему, завелась серьезно.

– А то, между прочим, – продолжала она с нарастающим раздражением, – найдется кто-нибудь посмелей. Ты хоть просекла, что Ромашова на нем вплотную висит, а? И она-то уж точно зажигать там будет! А ты такую возможность упускаешь…

– Ничего я не упускаю, – перебила Руслана печально.

Нелька Ромашова действительно на Артуре висит, но грузит даже не это, а тот факт, что он не против.

– Ладно, давай позже перетрем, – решительно заявила Руслана и отключилась.

Чтобы остановить приступ великой депрессии, необходима активность. Хотя бы вот волосы посушить что ли… За шумом фена к тому же не слышны родительские претензии за дверью.

Сушилась она долго, тщательно, но укладываться пока не стала, позволив длинным прядям струиться в художественном беспорядке. Отражение в запотевшем зеркале выглядело туманным, будто намек. На красоту? На обаяние? На будущий сногсшибательный блеск?

Руслана не стремилась стать гламурной девицей, продвинутой и модной во всех отношениях, сексапильной, неотразимой светской львицей. Она согласна была выглядеть очаровательным львенком, трогательным, наивным, просто симпотным. Лишь бы зацепить Артура…

… Ах, Артур, Артур!

– Руслана!

Она топнула ножкой, но вышла все же. Матушка стояла в коридоре перед зеркалом, прикладывая к ушам серьги.

– Эти? – Повернулась она к дочери. – Или те?

– А в чем ты будешь?

Руслана могла бы и не уточнять. Если с аксессуарами время от времени случался прогресс, то костюмы у матери многие годы оставались неизменны по форме и колеру. Юбка и пиджак. Юбка и блуза. Светлых, если не сказать блеклых, тонов.