Прихоти любви - Евгения Марлитт Страница 2
Прихоти любви - Евгения Марлитт читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Он остановился, с горькой улыбкой подошел к девушке и положил ей руки на плечи.
– Видишь ли, дитя, дорогая моя сестрица, мы теперь с тобой перелетные птицы! Уже детьми мы инстинктивно избрали себе разные пути: я – мечтатель, задумчивый звездочет, ты – соловей со звонким серебристым голосом, предмет всеобщего поклонения, вызывала восхищение и поступками, и наружностью… А теперь ты приходишь ко мне, рассеянному человеку, живущему своими книгами, и хочешь забиться в Совиный дом… – Он энергично покачал головой: – Не подходи даже к старому дому, Клодина, поезжай обратно к себе. У меня онемели ноги от сидения в этом углу, куда я спрятался от людского шума, переход в Совиный дом будет мне полезен, а мою дочку понесет верный старый Фридрих, если ножки ее устанут. Теперь до свидания, Клодина!
Герольд протянул руки, чтобы на прощание обнять сестру, но она отклонилась.
– Кто сказал тебе, что я могу вернуться? – серьезно спросила она. – Я попросила отпуск, и мне его дали. Моя дорогая старая герцогиня поняла меня, и, не задавая никаких вопросов, она знает, в чем дело. Так будь и ты скромен, Иоахим, – густая краска залила ее лицо, – и пойми, что, кроме желания быть с тобой, есть и другая, скрытая причина моего возвращения… Хочешь принять меня с замкнутыми устами, но с сердцем, полным любви?
Он молча притянул ее к себе и поцеловал в лоб. Клодина глубоко вздохнула.
– Конечно, у нас будут скудные средства, но это еще не нищета, – добавила она с кроткой улыбкой. – Ее высочество настояла на том, чтобы я продолжала получать свое содержание, а бабушкин капитал также даст некоторую сумму. Голодать нам не придется, и тебе не следует так лихорадочно работать, я этого не допущу. Ты должен окончить свое прекрасное произведение с наслаждением и в полном спокойствии… Ну, а теперь давай собираться!
Она обвела глазами пустую комнату и остановила взгляд на сундуке.
– Да, это все, что я имею право взять с собой, – сказал Иоахим, следя за ее взглядом. – Немного более того, что нужно было последнему отпрыску рода Герольдов при появлении на свет, – только самая необходимая одежда. Но нет, что за черная неблагодарность! – Он ударил себя ладонью по лбу, и глаза его засияли.
– Послушай, Клодина, как это удивительно! Подумай, не знаешь ли ты такого друга нашего дома, который мог, недолго думая, уплатить две тысячи талеров? Как я ни ломаю себе голову, не могу вспомнить никого решительно. Вчера ставят в комнате рядом несколько ящиков и говорят, что они принадлежат мне по всем правам, потому что поверенный возвратил их с аукциона мне, бедному Иову. Я, кажется, расхохотался прямо в лицо носильщикам. Они ушли, и более никто уже не отнимал у меня мою маленькую библиотеку, а ведь я чуть было не заплакал, когда грубые руки кидали в бельевые корзины том за томом дорогих товарищей моего одиночества – мои книги. Тот, кто возвратил их мне, должен был знать, что дает мне твердую опору для странствования по пустыне… да будет благословен этот благородный незнакомец с золотым сердцем! Не правда ли, и ты не знаешь, Клодина? Ну не думай больше об этом, мы оба не решим загадки.
Он вложил рукопись в папку, а Клодина начала укладывать в корзину игрушки с усердной помощью маленькой Эльзы. Через десять минут Герольд фон Альтенштейн покинул свое последнее убежище и вышел вместе с сестрой и дочерью. Нельзя было найти более красивую пару, чем эти брат и сестра, спешившие вон из своего родового гнезда, в которое влетали теперь чужие златоперые птицы.
Имение было куплено неизвестным лицом за очень крупную сумму.
На лестнице они встретили даму, вышедшую из аукционного зала. Бормоча что-то себе под нос, она озабоченно приподнимала подол коричневого платья, потому что на ступеньках лежала густая пыль. Краска испуга залила ее лицо, когда она подняла глаза и увидела перед собой брата и сестру.
– Ах, извините! – сказала она низким грубоватым голосом, отступая назад. – Я загородила дорогу.
Герольд взглянул на нее, как будто хотел сказать: «Неужели я должен испить и эту чашу?», но сдержался и ответил с вежливым поклоном:
– Дорога из этого дома слишком широко открыта для нас, и минутная задержка не имеет значения.
– Какая ужасная, возмутительная пыль на лестнице! – заговорила дама, не обращая внимания на его ответ и отряхивая юбку. – Я никогда не хожу на аукционы, потому что там приходится возиться в старой пыли, но Лотарь не давал мне покоя, писал дважды, и я принуждена была поехать, чтобы выручить серебряную посуду. Он удивится, до какой большой суммы я дошла.
Говоря это, она то бледнела, то краснела, не отрывая глаз от своего платья.
– В память бабушки я очень благодарна, Беата, твоему брату за покупку серебра, которое она очень любила, – сказала Клодина.
– Мог ли он поступить иначе? Ведь другая половина этой посуды принадлежит нам, не можем же мы допустить, чтобы наш герб украшал стол первого попавшегося мещанина? – возразила дама, пожав плечами. – Но не тебе ли следовало, в память своей бабушки, спасти серебро? Если я не ошибаюсь, она лично тебе завещала несколько тысяч талеров.
– Да, на черный день, как сказано в завещании. Моя практичная бабушка первая осудила бы меня, если бы я это сделала и поставила в моем шкафу серебро, не имея хлеба.
– Не имея хлеба? Ты, Клодина? Ты, гордая, избалованная придворная дама?
– Была ли я горда когда-либо? – покачала головой фрейлина с прелестной улыбкой. – Что до баловства, так, конечно, при дворе работать не учатся.
– Ты и раньше не умела работать! – воскликнула дама. – То есть… – хотела она поправиться, но остановилась.
– Продолжай, ты права, – спокойно отвечала Клодина. – Той работе, о которой ты думаешь, не учатся и в институте. Но я попытаюсь сделаться хозяйкой в Совином доме…
– Не хочешь ли ты сказать…
– Что я останусь с Иоахимом? Непременно. Разве ему теперь не вдвое больше нужны любовь и преданность сестры?
Клодина крепче прижалась к брату и нежно взглянула на него. Лицо дамы снова покраснело. Она быстро нагнулась к маленькой Эльзе и хотела погладить ее по щеке, но девочка, сурово и недоверчиво взглянув на нее, недружелюбно оттолкнула ласку.
Герольд не мог удержаться от восклицания:
– Оставьте ребенка!
– Я привыкла к тому, что дети меня не любят, – сказала дама с принужденным резким смехом. – Я хотела сказать, – обратилась она снова к Клодине, – что это тебе будет дорого стоить: достаточно взглянуть на твои руки и светскую элегантность. Много красивых туалетов испортишь ты, прежде чем научишься в простом фартуке готовить у плиты порядочный суп, то есть… – опять поправилась она, боязливо взглянув на опущенные глаза прекрасной фрейлины, – извини меня, я не хотела обидеть тебя, хочу только предложить на первое время одну из моих служанок, прислуга у меня хорошо обучена.
– Это всем известно. Ваша слава хорошей хозяйки далеко распространилась за пределы ваших владений, – сказал Иоахим Герольд не без иронии. – Но мы должны поблагодарить вас. Вы сами поймете, что мы не можем иметь прислугу. Как бы ни исполняла моя сестра предстоящие ей тяжелые обязанности, я буду бесконечно благодарен ей. Она мой добрый ангел и будет им оставаться, даже если и не сумеет приготовить сносный суп.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии