Черепашкина любовь - Вера и Марина Воробей Страница 2

– Работа должна быть отправлена не позднее первого марта… И вот тут-то, Гештар, мне без тебя не обойтись!

– В смысле? Писать, что ли, за тебя? – Геша недоверчиво покосился на одноклассника.

Шурик расхохотался прямо ему в лицо:

– С этим я как-нибудь без тебя справлюсь… А вот материал… Знаешь ли ты, Гешундий, что способно вдохнуть в литературное произведение жизнь? Сделать его объемным, дышащим?

Геша смущенно покачал головой: дескать, не знает.

– Подробности! – Шурик Апарин поднял вверх короткий и пухлый палец. – Словом, ты, Гешматорий, рискуя собственной… честью, будешь добывать эти самые подробности для моего бессмертного творения. А я этот добытый тобой материал буду литературно и талантливо обрабатывать! Классно я придумал?

– Это чего? Я, значит, должен с ней типа шуры-муры крутить и каждый день тебе докладывать? – Геша все еще не мог поверить, что Шурик вполне серьезно предлагает ему такую чушь.

– Иногда ты просто поражаешь меня своей сообразительностью. – Шурик покровительственно похлопал товарища по плечу: – Но предупреждаю сразу: на соавторство не рассчитывай!

– На что не рассчитывать?

Высокий, стройный, курчавый и ясноглазый Геша с нескрываемым недоумением смотрел сверху вниз на своего коренастого, круглолицего, с вечно лоснящейся кожей товарища.

– Не важно, – отмахнулся тот, приглаживая свои реденькие и почему-то вечно слипшиеся волосы. – Ну что, по рукам?

– Погоди! А почему ты хочешь, чтобы девчонка была именно из восьмого класса, а, скажем, не из десятого?

– Слова эти выдают в тебе полное отсутствие творческого начала и воображения! И потом, Гешмуарий, не слишком ли много вопросов ты задаешь? До звонка осталось пять минут. Решайся!

Вместо ответа Геша неуверенно шагнул к белой тяжелой двери и осторожно приоткрыл одну из створок. Теперь оба приятеля могли видеть, как старательно восьмиклассницы отрабатывают бросок в кольцо.

– Геранмае! – выкрикнул физрук, делая в классном журнале какую-то пометку.

С низенькой скамеечки, стоявшей у стены, резво вскочила высокая, смуглая и чуть полненькая девочка. С неожиданной для своей комплекции легкостью она подбежала к баскетбольной стойке. Ее пышные, удивительного цвета – черные, с синеватым отливом – волосы были стянуты на затылке в «хвостик», вернее, в самый настоящий тяжелый «конский хвост». Выглядела она старше своих одноклассниц. Держалась раскованно и как-то даже весело. Улыбка не сходила с ее лица, и, казалось, девушке стоит больших усилий сдерживать себя, чтобы вдруг не расхохотаться без всякой причины.

Внезапно, словно почувствовав, что за ней наблюдают, она бросила стремительный взгляд в сторону двери. От неожиданности Геша вздрогнул и отпрянул. Глаза у нее тоже были черными, а взгляд – пронзительный и острый. В эту секунду Геша подумал: «Пусть это будет она!»

– Что случилось? – поинтересовался Шурик, заметив замешательство товарища.

– Она, кажется, меня заметила.

– Кто?

– Ну, девчонка, которая сейчас будет в кольцо бросать…

– Ну и фиг с ней! – напутствовал товарища Шурик, и тогда тот, неуверенно пожав плечами, снова немного приоткрыл дверь и приник лицом к образовавшейся щели.

– Подвинься! – Шурик локтем пихнул Гешу в бок. – Я должен тебя проконтролировать.

Смуглая девочка взяла в руки мяч, несколько раз ударила им об пол, прицелилась и легко, словно играючи, забросила его точно в кольцо.

– Везет же некоторым! – сквозь зубы процедил Шурик.

– Не сглазь! – шепотом попросил Геша.

– Классная девчонка! С такой и я бы не отказался… – не унимался Шурик. – Говорят, у нее папаша какой-то дико крутой: то ли принц, то ли шейх арабский. Видишь, какая она вся из себя черненькая!

– Лу, давай! – подбадривали девочку одноклассницы.

Она снова прицелилась, посмотрела на дверь, улыбнулась. Конечно, Лу видела, что за ней кто-то подглядывает. Девочка тряхнула головой, для чего-то перекинула «хвост» через плечо.

– Геранмае, бросай быстрей, а то Черепахина не успеет, – нетерпеливо заметил физрук.

– Настроиться надо, Эдуард Дмитриевич, – даже не взглянув в сторону учителя, бросила она, легонько подпрыгнула и обеими руками вытолкнула мяч вверх.

Но на этот раз он, стукнувшись о металлическое кольцо, отлетел к кожаному «козлу».

– Черт! – прокомментировал это событие Геша.

Из десяти возможных попыток Лу Геранмае попала в кольцо шесть раз. Это был неплохой результат. Эдуард Дмитриевич поставил в журнал четверку, однако трех попаданий подряд не произошло.

– Слушай, Шурик, а если никто три раза не забросит? – с надеждой спросил Геша.

– Что ж, будем считать сделку несостоявшейся. Коль уж мы решили положиться на волю случая, значит, нужно быть последовательными до конца, – философски ответил Шурик.

И по Гешиному лицу невозможно было определить, расстроил ли его такой ответ или наоборот. Немного помолчав, он все же решил уточнить:

– А как же повесть про любовь?

Шурик не успел ответить, потому что в этот момент вновь прозвучал басовитый голос физрука:

– Черепахина!

Щупленькая маленькая девчонка, как-то робко поднявшись со скамеечки, неуверенными мелкими шажками приближалась к кольцу. Мяч, брошенный Геранмае, она не поймала и была вынуждена бежать за ним в противоположный конец спортивного зала.

У Черепахиной были слегка волнистые пшеничного цвета волосы, едва доходившие ей до плеч. Основной же примечательной чертой ее не слишком яркой внешности являлись очки. В массивной черной оправе, сидевшие на самом кончике крошечного, чуть вздернутого носа, они казались неестественно огромными и придавали лицу девочки выражение какой-то напускной, невсамделишной, театральной строгости. Возможно, из-за этих самых очков, а может быть, по какой-то другой причине вся Черепахина казалась девочкой понарошку, попавшей в школу, на урок физкультуры, по нелепой случайности. И трудно было представить себе обстановку, в которой бы эта трогательно миниатюрная девочка-подросток смотрелась бы органично и естественно… Разве что в стенах какого-нибудь сказочного хрустального дворца, таких же хрупких, как и она сама.

Но совсем иного рода мысли проносились сейчас в Гешиной голове. «Только бы она промазала! Только бы промазала! – даже не думал, а беззвучно шептал он. – Что же я с такой малявкой делать-то буду? Ей в детский сад ходить надо, в среднюю группу, а не на свидания бегать! Нет, народ меня точно не поймет! Ну, давай бросай, не тяни уже!»

– Давай, Люся, начинай! – словно услышав его мысли, напутствовал девочку физрук.

Она осмотрелась по сторонам, три раза стукнула мячом об пол, потом поправила съехавшие на кончик носа очки, еще немножко постояла, глядя с нескрываемым страхом на кольцо с порванной сеткой, и наконец, вздохнув глубоко, словно решившись на какой-то важный шаг, двумя руками снизу подбросила мяч к кольцу. Однако до цели мяч не долетел. Вслед за этим последовал еще один бросок, потом еще и еще. И все мимо. Одноклассники Черепахиной, все – и мальчики и девочки, – от души, хотя и совсем беззлобно, веселились.