Семейные тайны - Илона Хитарова Страница 2

Какой странной была эта встреча! Неправдоподобно красивый портрет деда на летнем небе, я с моей ярко-желтой машиной и бродяга с полными ненависти глазами.

Я узнала его, лишь вернувшись в машину и отъехав на приличное расстояние от остановки. Старик бомж был грязен и стар, но эти глаза, удивительно бесцветные глаза оттенка грязного зимнего льда, было невозможно не узнать. Говорят, что когда-то давно, когда он был молод и красив, этот бесцветный ледяной взгляд очень портил его внешность. Сейчас эти глаза были единственным ярким пятном на его черном лице. Единственным, что превращало эту груду полумертвой материи в живого человека…

Почему-то мне всегда казалось, что если мы встретимся, я ни за что не смогу его узнать. Да, я слышала о нем множество раз, видела десятки его фотографий и даже, кажется, ребенком сидела у него на руках. Но время должно было изменить его черты, да и не просто в обычной городской толпе найти кого-то, кого не видел почти никогда в жизни…

Наша встреча была настолько невероятна, что я не сразу поверила в ее возможность. Как сомнамбула, я дошла до машины и, только отъехав на приличное расстояние от парка, поняла, что скорее всего не ошиблась… Это был именно он. Кто еще мог с такой злобой кричать на портрет моего деда и у кого еще могли быть такие странные глаза?

Только у одного-единственного человека на свете… У бывшего ученика моего деда. У бывшего лютого врага моей матери. У убийцы моего отца. И тут слово «бывший» уже не подходит. Ненависть, злоба — все это проходит. Но смерть навсегда остается с теми, кто потерял любимых и друзей.

Когда-то я тоже хотела его убить. Я мечтала вырасти большой и сильной, найти его и прикончить, сказав напоследок что-нибудь патетическое, как в кино: «Это тебе за смерть папы…» Потом я поняла, что это ничего не решит. Потому что убивают слабые, а я хочу быть сильной. Как мои родители, как мой дед, который когда-то уже решил судьбу убийцы своего сына. Решил умно и достойно. Не убив, не оклеветав, даже не подставив… Он обошелся с ним так, как это сделал граф Монте-Кристо, подаривший своему врагу Кадрусу огромный бриллиант. Он дал ему шанс совершить предательство — и тот его совершил. Потому что таков был его характер, его душа… Дед, как никто, умел направлять силы людей во вред или во благо их самих. Как зеркало, он отражал то, что излучали их души, окрыляя или испепеляя их самих…

Я думала, что, получив свой срок, убийца умер. И совсем не предполагала, что столько лет спустя встречусь с ним снова…

И как мне теперь быть после этой встречи, зная, что он жив? Броситься назад и избить спившегося бомжа, по вине которого когда-то умер мой отец? Или притаиться с пистолетом за углом, как это делают в американских боевиках? Подкараулить и выстрелить в бок, чтобы умер не сразу и осталась возможность подойти и перед контрольным выстрелом в висок произнести с патетикой «привет от папы»? Что сделали бы вы, случайно увидев на улице человека, из-за которого много лет назад умер ваш отец?

Тогда я еще не знала, что мне делать. Остановив машину у обочины, я присела за столик в небольшом уютном летнем кафе. Только вчера, впервые после долгого отсутствия, я приехала в командировку в Москву — и сразу такая встреча…

Ладно, дел у меня много — но, слава Богу, временем меня никто не ограничивал. Могу не спешить… Я купила сигареты, несмотря на то, что вообще не курю, и заказала сразу три чашки кофе. А потом начала вспоминать…

Вы помните 70-е годы? Скорее всего помните. Слишком недавно это было. Всего-то тридцать лет назад. Пусть это даже вся моя жизнь. Но человек взрослеет быстро, всего-то за пятнадцать — двадцать лет, и потому первые годы жизни кажутся неимоверно длинными, а затем время начинает бежать все быстрее и быстрее… И кажется, что пятнадцать и двадцать пять исполнилось почти одновременно. Наверно, для пятнадцатилетних 70-е годы так же бесконечно далеки, как далека для меня война или революция. Но их, выросших в другую эпоху, еще не так много, и большинству из нас, тем, кто живет на рубеже тысячелетий, есть что вспомнить об этом времени.

Интересно представить, как выглядели эти улицы в 1970 году.

Совсем мало машин. Ни «мерседесов», ни «фордов». Самый шик — черная «Волга». Изредка, в конвое сопровождения, промелькнет стремительная правительственная «Чайка».

Меньше женщин в брюках — многие начальники не одобряют эту одежду на работе. И уж подавно не увидишь в брюках школьницу. Все без исключения носят строгие коричневые платья с белыми воротничками и черными передниками. В волосах не мелькают цветные заколки, в основном капроновые и шелковые ленты.

Больше мужчин в костюмах. Наряд джинсы-кроссовки-кожаная куртка еще не стал повседневной одеждой. Зато галстук в почете: там, где не господствует рабочая спецовка, он почти обязателен.

Мороженщица на улице продает ледяное лакомство — ассортимент не велик. Сливочное или шоколадное, крем-брюле или земляничное. Изредка — сливочное в вафельном стаканчике или эскимо. Нет упаковок из цветной фольги и прозрачного пластика, зато есть белые бумажные стаканчики и полагающиеся к ним деревянные палочки с закругленными концами. Почти все мороженое стоит одинаково — двадцать копеек. Самое дорогое — эскимо за двадцать две.

Те же двадцать две копейки стоит и кофе в булочной за углом. «Бочковой» с молоком распространен почти всюду, а вот заварной, тем более хороший, придется еще поискать… Кофе можно выпить за «стоячим» столиком, взяв к нему пирожное (корзиночку, эклер или бисквит) и стакан сока, налитого из мудреного сооружения, представляющего собой футуристическую конструкцию из двух усеченных конусов.

В магазинах сок продается чаще всего в больших трехлитровых банках. Бумажной тары для напитков практически нет, разве что иногда появляется разлитый в треугольные пирамидки кефир. Впрочем, чаще всего молочные продукты покупают в стеклянных бутылках с закрытым фольгой горлышком. Красная фольга — сливки, зеленая — кефир, белая — молоко…

В рыбном отделе господствуют «кильки в томатном соусе» и «сардины в масле». Рядом — «Завтрак туриста». А вот банок с тушенкой так просто и не увидишь… Нет и неизвестного большинству кетчупа, колы и пакетов с замороженными продуктами быстрого приготовления…

Еще много небольших магазинов и мало огромных универсамов, но их время придет совсем скоро. На окраинах города строятся многочисленные спальные районы с полной инфраструктурой — школы, дома быта, кинотеатры, магазины. Новые кирпичные здания и уже немного устаревшие «хрущевки» обрамляют строения сталинской эпохи, превращая архитектуру «социалистического ампира» в небольшие оазисы возле станций метро…