Лекарство от любви - Флора Кид Страница 2

— Еще немного, — проворчал Ральф, занимая свое место за рулем. — Отодвинь немного свои ноги, а то я не могу завести машину.

Бросив на него отчаянный взгляд, Сью неохотно придвинулась ближе к мрачному незнакомцу. Машина зафырчала, и «дворники» забегали по залитому дождем стеклу. Ральф отжал сцепление, машина отъехала от станции и помчалась вниз по холму по направлению к Сипорту.

Как всегда, вид родного городка взволновал Сью, и она наклонилась вперед, любуясь сияющими от дождя мокрыми покатыми крышами старинных домов. Они располагались вплотную друг к другу по одной стороне узкой главной улицы, совсем близко от берега широкого залива, который на самом деле был дельтой реки. Сипорт давно утратил право называться портом, так как дельта была забита песком и только плоскодонные суда могли приблизиться к нему во время прилива. Обычно никто не рисковал заходить в Сипорт, ведь здесь не было ни пирса, ни других портовых сооружений, и когда прилив спадал, казалось, что просто выдернули затычку из раковины. Вода полностью уходила, оставляя после себя обнаженные песчаные заносы, изборожденные узкими каналами.

Сью увидела, что вода спала только сегодня днем, отступив за длинный изгиб вала Ригг — каменной стены, которая тянулась вдоль всего побережья, — и теперь едва виднелась под нависшим серым покровом неба.

— Далеко ли от станции Ригхолм?

Глубокий хриплый голос, прозвучавший слева от нее, заставил Сью подпрыгнуть. Искоса взглянув на незнакомца, она откинулась назад, предоставляя Ральфу возможность ответить на вопрос.

— Около четырех миль. Но там никто не живет.

— Я знаю. — Этот краткий ответ мог бы отбить у Ральфа охоту к дальнейшим расспросам, но он, как всегда, не любил, когда его не замечали.

— Ригхолм пустует уже три года, — сказал он. — С тех самых пор, как умер старый Мэтью Ригг. Вы ведь не останетесь там на ночь? — Последняя фраза прозвучала как утверждение.

— Останусь, — высокомерно произнес незнакомец.

Они подъехали к подножию холма, и Ральф остановил фургон у дорожного знака, там, где дорога от станции пересекала шоссе. Повернув на шоссе, он настойчиво повторил, как обычно не принимая во внимание мнение собеседника:

— Но вы не можете этого сделать. Там сыро и грязно. Я даже не уверен, что там есть какая-нибудь мебель.

— Мне говорили, что мебель там есть.

На этот раз в его усталом голосе послышалась насмешка, и Сью взглянула на него. Неожиданно в его профиле девушке почудилось что-то знакомое. Широкий лоб под спутанными золотисто-каштановыми кудрями, прямой нос с высокой переносицей, четко очерченный рот и квадратный упрямый подбородок — все это было похоже на голову римского воина, которую она однажды увидела на монете в музее Карлайла.

— Вы купили Ригхолм? — спросила она, не справившись со своим любопытством.

Незнакомец продолжал смотреть вперед.

— Нет, я не покупал его, — ответил он.

— Но тогда почему… — Брат и сестра заговорили одновременно, и на этот раз незнакомец повернул голову. Его взгляд лениво скользнул по розовым щекам Сью и ее темно-карим глазам, а затем остановился на лице Ральфа.

— Мне оно досталось по наследству, — протянул он. — Мэтью Ригг был моим дядей. Я Саймон Ригг.

Саймон Ригг. Вероятно, он был сыном Люпуса Ригга, младшего брата Мэтью. Люпус уехал из Ригхолма давным-давно, поссорившись с братом, и эмигрировал в Канаду. Насколько знала Сью, он никогда не возвращался в Ригхолм. Но теперь ей стало ясно, почему лицо этого мужчины показалось ей знакомым. Он был единственным оставшимся в живых членом семьи, которая управляла Сипортом в течение сотен лет; семьи, с которой несколько поколений Торпов связывали любовь и ненависть. Подчас они находились по разные стороны баррикад — как, например, во время Гражданской войны, когда Ригги принадлежали к роялистам, а Торпы — к пуританам. Но если в дело вмешивались финансовые интересы, на эти распри смотрели сквозь пальцы.

Ральф развернул фургон и направил его к бензозаправочной станции, примостившейся на углу главной улицы. Позади станции виднелся старинный высокий дом в викторианском стиле, которому очень подходило его название — «Фронтоны». Дом был выстроен Торпами, и в нем с незапамятных времен обитали почти все представители этого семейства. Ральф наклонился вперед, взглянул Саймону Риггу в глаза и сказал со своей обычной прямолинейностью:

— Мы рады, что можем первыми поприветствовать вас в Сипорте, мистер Ригг. Но вам не стоит оставаться в Ригхолме на ночь. Об этом нечего и думать. Вы должны переночевать у нас.

Голубые глаза Саймона Ригга еще раз внимательно вгляделись в лица брата и сестры. Он покачал головой.

— Нет, благодарю вас, — холодно произнес он и, не вдаваясь в объяснения причин своего отказа, отвернулся и стал смотреть в окно на объявление, прикрепленное к стене дома: «Фронтоны». Постель и завтрак. Ужин по требованию».

Ободренная гостеприимным жестом брата, Сью серьезно предложила:

— Тогда, может, выпьете с нами чаю?

Его лицо казалось выжженным изнутри. Любопытство боролось в ней с жалостью, и ей страстно хотелось узнать, что привело этого человека в такое состояние.

— Нет, спасибо. Мы можем отправиться в Ригхолм прямо сейчас?

Сью и Ральф переглянулись. Их не удивил отказ Саймона Ригга, но его манера поведения их немного задела.

— Тебе лучше выйти, Сью, — сказал Ральф, — иди освободи миссис Кент. Я скоро вернусь.

Он открыл дверцу фургона и спрыгнул вниз. Пробормотав «до свидания» высокомерному мистеру Риггу и не получив при этом никакого ответа, Сью вошла вслед за братом в дом.

Джемайме Торп только что исполнилось пятнадцать месяцев. У нее были каштановые волосы и карие глаза, пухлые розовые щечки и неуемное любопытство, унаследованное от отца. Когда Сью вошла в большую уютную кухню, где провела свое детство, Джемайма сидела на полу и играла с алюминиевыми сковородками, которые она вытаскивала из шкафчика под раковиной.

Рядом с камином в кресле-качалке сидела с вязаньем миссис Кент — их ближайшая соседка, маленькая, сухонькая старушка в очках. Она подняла глаза, услышав, как вошла Сью, и на ее остреньком личике выразилось облегчение.

— Ну, наконец-то! Я надеялась, что ты приедешь до того времени, как Джемайме будет пора пить чай. Я только возьму свое пальто и шляпку и тут же уйду. На улице все еще идет дождь?

— Да. В марте почти всегда так. Не торопитесь, миссис Кент. Нет никакой спешки, — сказала Сью. — Может, вы останетесь и выпьете чаю?

Заметив появление Сью, Джемайма, которая только что начала ходить, тут же встала и заковыляла по направлению к ней, размахивая деревянной лопаточкой для муки и лепеча: «Мама, мама».

— Нет, я не останусь, — ответила миссис Кент. — Она такая непоседа, эта Джемайма. Предупреждаю тебя, задаст она тебе жару. Неудивительно, что ее мать заболела. А отец слишком мягок с ней. Я уже говорила ему — когда-нибудь он пожалеет, что был недостаточно строг.