Не торопись сжигать мосты - Ливия Элиот Страница 2

– Я мигом, – пообещала Шеннон.

Вышло, однако, еще быстрее, поскольку горячий кран вдруг закашлял, захрипел и, выплюнув слабую струйку, отказался исполнять свои прямые обязанности. Смыв кое-как шампунь, Шеннон поспешно разделалась с успевшим остыть бутербродом, поклевала творожные шарики, вкусом напоминавшие рассохшийся пластилин, проглотила чай и, сопровождаемая неодобрительными взглядами Сью, убежала одеваться.

Общественный транспорт не самая большая гордость британской столицы. Автобус тянулся по улицам с раздражающей неторопливостью пенсионера, и каждый раз, когда он останавливался, у Шеннон появлялось нехорошее предчувствие, что вот сейчас этот старичок устало вздохнет, опустится на лавочку и закроет глаза.

Выскочив на нужной остановке, подруги отыскали указанную в объявлении улицу и еще через пять минут остановились у трехэтажного особняка из темно-красного кирпича, величавое достоинство которого основывалось на немалом возрасте и очевидном осознании собственного превосходства над современными постройками.

– Ты уверена, что мы не ошиблись? – нерешительно спросила Сью. – Что-то не похоже, чтобы в таком домище ютилась бедная старушка.

– Адрес тот, – ответила Шеннон, заглянув в записную книжку. – А что касается бедной старушки…

Закончить она не успела, потому что из-под арки ворот выскочила вдруг элегантная «королла». Короткий пронзительный гудок заставил девушек отступить, точнее отскочить в сторону.

– Чтоб тебя! – бросила вслед машине Сью и, переведя дыхание, добавила: – Ладно, не будем гадать. Идем. Не зря же мы сюда притащились – по крайней мере посмотрим, как люди живут.

– Если только нас впустят, – усмехнулась Шеннон. – Хотя бы в прихожую.

Элси запирала дверь, когда услышала металлическое постукивание поднимавшегося лифта. Если вернулся Келли, мне конец, подумала она, поворачивая ключ. Тебе конец в любом случае, прошептал внутренний голос. Ключ, как назло, застрял в замочной скважине. Кабина лязгнула и остановилась. Элси еще раз рванула проклятую железяку – та не поддавалась.

– Ну и черт с тобой! – Она схватила сумку и метнулась через площадку к лестнице. Из лифта кто-то вышел. Уверенные быстрые шаги направились… Куда? На всякий случай Элси спустилась на несколько ступенек вниз. Шаги остановились. Что-то звякнуло. Мужчина у двери негромко выругался. Звонить он не стал, а это могло означать только одно…

– Элси! – Голос прозвучал негромко, но властно. – Ты ведь где-то здесь, да? Я видел твою машину на стоянке.

Она замерла, сопротивляясь рабскому позыву откликнуться.

– Элси, вернись. Ты же не хочешь меня огорчать? Не хочешь, чтобы я разозлился? – Он шагнул к лестнице, и Элси с отчаянием поняла, что если промедлит хотя бы секунду, если не разорвет сейчас выкованную им цепь, то навсегда останется послушной, жалкой, безвольной игрушкой.

– Пошел к черту, Келли! – крикнула она и, забросив на плечо сумку, метнулась вниз – мимо опостылевших зеленых стен с полинявшими розовыми цветочками, мимо дешевых картин в пластиковых рамочках, мимо наглухо закрытых дверей с врезанными в них глазками, мимо поднимавшейся вверх и как всегда нагруженной пакетами миссис Хорнелл… Один пролет… второй… третий… Она врезалась плечом в переднюю дверь – та, по счастью, была открыта, – выскочила во двор, свернула налево. Сердце билось о ребра, в ушах шумело. Машина, старенький, девяносто седьмого года, «плимут», стояла не на обычном месте, в углу площадки, а у самого выезда – об этом Элси позаботилась заранее. На бегу, не останавливаясь, она выхватила из кармана брелок с ключом и нажала кнопку. Замок щелкнул. Элси рванула на себя дверцу, прыгнула на сиденье и включила зажигание. Мотор отозвался глухим ворчанием, и машина, получив порцию газу, скакнула вперед. И только тогда Элси позволила себе бросить взгляд в зеркало заднего вида.

Никого. Ее никто не преследовал. Двор выглядел тихим и даже сонным. Безмятежность мира, никак не отреагировавшего на ее бегство, могла бы задеть кого-то, послужив еще одним доказательством равнодушия общества, утраты социальных связей и прогрессирующего морального кризиса, но Элси было не до обобщений и философских наблюдений. Напряжение вдруг схлынуло, и на смену ему пришло ощущение полнейшей усталости. Проехав два квартала, она остановилась у тротуара, дрожащими руками достала из сумочки сигареты, щелкнула зажигалкой, жадно затянулась и выдохнула струю сизого дыма.

Часы на панели показывали без четверти одиннадцать, так что в запасе оставалось еще сорок пять минут. Элси открыла сумку, удостоверилась, что пакет с деньгами лежит там, куда она его и положила, в боковом кармашке, сделала еще затяжку и тихо, но с чувством пробормотала:

– Прощай, Келли.

Поднявшись по ступенькам, Грейс выждала еще несколько секунд и, взглянув на изящные миниатюрные часики – такие же, но в разном исполнении получили перед Рождеством все ее коллеги, – поднесла руку к кнопке звонка. Ответа пришлось ждать. Дверь открыла пожилая женщина в черном вязаном жакете и черной же шерстяной юбке. Она была довольно высокого роста, с зачесанными назад совершенно седыми волосами и удивительно ясными голубыми глазами, казавшимися чистыми горными озерами на изрезанном лощинами и оврагами сухом плоскогорье лица.

– Меня зовут Грейс Мейсон. Я по объявлению. Мне назначено на половину одиннадцатого.

Женщина кивнула, приоткрыла дверь пошире и сделала приглашающий жест.

– Проходите, мисс Мейсон.

В холле было полутемно, и Грейс, переступив порог, остановилась.

– Мы поговорим в гостиной, это немного дальше. Следуйте за мной.

Гостиная оказалась просторной светлой комнатой, обставленной мебелью примерно одного с особняком возраста. Оглядываться Грейс себе не позволила, но и того, что успела заметить, вполне хватило для первоначального вывода: двадцать первый век остался за дверью. Старуха опустилась в мягкое кресло, обитое изрядно потертой толстой кожей. Грейс села напротив, на краешек дивана. Двух женщин разделял круглый столик красного дерева, в самом центре которого на расшитой серебром салфетке возвышалась стройная ваза с одной-единственной распустившейся кремовой розой.

– Итак, мисс Мейсон, вы хотели бы снять жилье, не так ли? – спросила старуха. – Я – Вирджиния Кэвендиш. Этот дом мой. Кроме меня, здесь никто не живет. Через неделю уезжаю в Америку, к дочери. Думаю, пробуду там около года. В Англии у меня родственников нет, так что я собираюсь отдать особняк в хорошие руки.

– Извините, мэм, но, боюсь, такой дом не для меня. Мне нужна всего лишь комната, и…

Миссис Кэвендиш подняла руку.

– Плата минимальная. К тому же постояльцев будет трое. Пусть этот вопрос вас не смущает, хорошо?

Грейс неуверенно кивнула.

– Вы давно в Лондоне, мисс Мейсон?

– С августа прошлого года.

– Расскажите, пожалуйста, о себе. – Старуха положила руки на широкие подлокотники и прикрыла глаза. Украшений на пальцах не было, если не считать узкого обручального кольца.