Хрустальное счастье - Франсуаза Бурден Страница 2

Она увидела, как он нахмурил брови, раздраженно склонил голову немного набок, и поняла, что попала в точку. Винсен и Ален, которые раньше были неразлучными кузенами, не общались уже несколько лет. Если быть точнее, со смерти Шарля.

– Только вот Ален слишком занят своими оливками. Ты ведь знаешь, он делает все, что возможно, он всегда находил общий язык с детьми, но он всего лишь их дядя. Я часто разговаривала с ним этим летом. Если бы ты с ним больше общался, он многое поведал бы тебе…

Через стол Винсен дотянулся до руки Клары и слегка сжал ее.

– Что ты хочешь мне сказать, бабушка?

На мгновение она сосредоточилась на его светло-серых глазах. У него были глаза отца, и она почувствовала неожиданный всплеск нежности к нему.

– Ты похож на Шарля, – засвидетельствовала она задумчиво.

– Ответь мне, – настаивал он.

Сколько ловушек благодаря ей им удалось избежать, каждому из них! Сколько раз она дипломатично или не очень вмешивалась в их жизнь, но всегда только ради их блага!

– Ты завел семью, Винсен, ты несешь за нее ответственность. Вернись или оставь ее. Воспитывай своих детей. Если нет, Ален скоро заберет все. Либо он просто оказывает тебе услугу там, где вы несостоятельны, Магали и тебе…

– Нет!

– Да. И еще одно, сокровище мое. Я видела, как твой отец годами гонялся за воспоминаниями. Я не хочу, чтобы то же самое произошло с тобой. Такой человек, как ты, не создан для одиночества.

Он отпустил руку бабушки, отстранился и оперся на спинку стула. Что он мог ответить? Клара была слишком умна, у него не было ни единого шанса обмануть ее. В последнее время он посвятил себя исключительно карьере с тем, чтобы не думать о жене. Каждый вечер, когда он приходил в особняк на авеню Малахов, его мысли были заняты работой. Это было своего рода обезболивающее, он не задавал себе вопросов. Отец предсказал ему однажды, что, в конце концов, он получит назначение в Кассационный суд, что являлось высшей целью для любого судьи. Но действительно ли он гнался за почестями или это было лишь средством забыться?

На секунду он закрыл глаза, вздохнул, убрал руки в карманы и вскоре был призван к порядку Кларой.

– На самом деле, Винсен, что за ужасная привычка…

– Папа! Папа! – пронзительный голос Тифани заставил их обоих подскочить. Запыхавшаяся девочка ворвалась в кухню и в слезах бросилась к отцу.

– Пойдем скорее, пойдем! – заикалась она.

– Тифани! Что с тобой? Успокойся, успокойся… Они взяли ее за плечи, но она отчаянно вырывалась, повторяя:

– Тебе надо пойти туда. С Филиппом случилось что-то…

– Что? – Встав, он поднял дочь и обнял ее. – Подожди, малыш, я не понимаю… Что случилось?

– Филипп! – прокричала она.

Ее рыдания становились судорожными, и вдруг Винсена охватила паника. Он посадил девочку Кларе на колени.

– Присмотри за ней!

Он пробежал через холл, спустился с крыльца. Если поехать на машине, объезд по улице займет у него столько же времени, как если пойти пешком через холм, и он устремился к аллее. Тифани была очень смышленым ребенком для своих десяти лет, и он прекрасно понимал, что должна была произойти настоящая драма, чтобы привести ее в такое состояние. Он ускорил шаг, вызывая в памяти картину, которую оставил час назад. Мадлен сидела на своем складном стуле за вязанием, Виржиль и Сирил плавали, немного поодаль под пляжным зонтом спала Магали. Хелен играла с Полем и Лукасом… А где в этот момент находился Филипп? В мгновение ока он достиг хребта и спустился к реке.

Первое, что он увидел, была фигура Алена. Его кузен неподвижно сидел на коленях у берега и сжимал руками голову. Стоя выше над ним Мадлен и Магали казались застывшими статуями. Винсен лихорадочно искал глазами детей и увидел их немного дальше, прижавшихся к Хелен, с оторопевшими лицами.

– Нет, – пробормотал он, – нет…

Из-за волнения у него перехватило дыхание, как если бы его душили. Неосознанно он перестал бежать и размеренным шагом подошел к Алену. Филипп лежал на траве с открытыми глазами, черты лица странно искажены, кожа синяя.

– О, господи…. Нет, нет… – повторил он тихо. Чтобы не смотреть на мальчика, он повернул голову к Алену. Тот был весь мокрый, волосы и одежда прилипли к телу. Мертвенно-бледный под своим загаром, с выражением, которого Винсен никогда у него не видел. Когда он заговорил, его голос показался глухим, едва слышимым.

– Я… я все испробовал… Но было уже слишком поздно. Он уже утонул, когда Сирил пришел за мной. Я думал… знаешь, всегда говорят, что… словом, я все-таки попробовал…

С огромным усилием Винсен скользнул взглядом по телу ребенка перед тем, как взять полотенце и накрыть его целиком. На этот жест прореагировала Хелен: она взяла Лукаса и Поля за руку.

– Мы идем домой, – произнесла она. – Все идут со мной.

Никто не возразил, и они молча последовали за девушкой. Винсен поднял глаза на Магали. Она не двинулась. Он спросил себя, была ли она в здравом уме, но она сама обняла. Мадлен за плечи и заставила ее удалиться. Оттуда, где он стоял, Винсен не понял ни слова из того, что говорили женщины.

– Надо все-таки позвать доктора, – удалось ему произнести.

Ален, казалось, не собирался подниматься, и Винсен взял его за плечо, чтобы встряхнуть.

– Иди, позвони, я останусь здесь.

Золотой взгляд Алена встретился с взглядом Винсена. Уже давно они едва обменивались словами, старательно избегая друг друга.

– Где Готье? – пробормотал Ален.

– Он уехал в Авиньон на весь день, у нас нет никакой возможности связаться с ним.

Только в этот момент они поняли, что им надо будет сообщить Готье и Шанталь о смерти их сына. Даже сама мысль была невыносимой.

– Пойди, позвони и возвращайся, – настаивал Винсен. Мы подождем вместе, ладно?

Это была почти просьба, и Ален покачал головой. Он сделал едва уловимый жест, чтобы коснуться полотенца, но его рука упала. Когда он, наконец, встал, Винсен вздохнул с облегчением. Увидеть, как сломается Ален, было последним, что он хотел бы сегодня пережить.

Как только шум шагов затих, тишина упала на берег, немного волнуемая шорохом насекомых. Ничто в мире не позволяло преодолеть бег времени, вернуться на два часа назад, изменить судьбу. Если бы Винсен остался, если бы Ален пришел раньше, если бы Филипп смог закричать… Но кончено, слишком поздно, свершилось.

– О, Филипп…

Любимчик, которому еще не было и шести лет, и который мило картавил. Винсен заметил, что пейзаж вокруг затуманился. Он закрыл глаза и дал слезам течь по щекам. Готье был почти его ровесником. Он был человек обаятельный, искренний, немного загадочный. Как он перенесет драму? Он, его жена, их другой малыш? И как ребенок мог утонуть в этой безопасной реке, находясь под присмотром трех взрослых? Или, по крайней мере, двух, если исключить Магали. Ибо она, конечно же, ничего не видела и не слышала.