В твоей власти - Анна Делайл Страница 2

Наконец из-за густого тумана они увидели сланцево-серые стены замка Гленахен. Он оказался всего в нескольких ярдах. Клементина растерянно всматривалась в мощную крепость, высившуюся перед ней, и думала, согревают ли когда-нибудь солнечные лучи эти серые камни. Сейчас об этом было трудно составить какое-либо мнение – она еще слишком мало видела.

Наконец всадники въехали через арку входа в мощенный камнем внутренний двор замка. Предводитель эскорта быстро спешился и подошел к Клементине. Бесконечно признательная за помощь, Клементина позволила ему поддержать себя при спуске с седла.

– Благодарю вас, сэр, – улыбнулась она мужчине, когда тот осторожно поставил ее на землю.

«Если все обитатели этого замка такие же, как Хью Камерон, возможно, жизнь здесь окажется не слишком трудной», – подумала Клементина. Хью держался непринужденно и доброжелательно, манеры его были приятны, а выговор не очень отличался от ее собственного. Рейчел была не права, когда пугала ее, что в этой стране говорят на чужом языке. Клементина мысленно поблагодарила судьбу уже за это.

Впрочем, особенно разглядывать окружающих и обстановку времени не было – Хью предложил Клементине руку и сразу повел вверх по широким ступеням сквозь арку двери, украшенную резной гирляндой дубовых листьев – древней эмблемой клана Камеронов.

Оказавшись внутри, Клементина с нарастающим уважением огляделась. Зал, в котором она стояла, с высоким сводчатым потолком из мощных балок и широкой нависающей галереей на каменных арках, казался просто огромным. Стены были украшены старинным оружием и гобеленами, а из середины зала брала начало широкая каменная лестница. Клементине, привыкшей к современной обстановке ее родного Нортамбертон-Парка, все это показалось каким-то средневековьем.

Несмотря на огромный камин, в котором полыхали поленья, в зале было холодно, и Клементина посильнее запахнула на груди подбитый мехом плащ.

– Полагаю, вам следует пока остаться здесь, а я извещу остальных о вашем прибытии, – произнес Хью, проводив Клементину в комнату, соседствующую с холлом.

Тут было намного уютнее. Перед большим камином, в котором весело горел приветливый огонь, стояли кресла с пышными подушками. Тяжелые занавески на окнах были плотно задернуты, не пуская внутрь промозглую непогоду.

Хью помог Клементине избавиться от плаща и раскинул его на спинке кресла для просушки.

– Вам будет удобно подождать здесь несколько минут? – спросил он с искренней заботой во взгляде.

– Да, благодарю вас. Н-но как насчет Бесси? Кто-нибудь позаботится о ней?

– Да. Она наверняка уже на кухне и греется у очага. Ее, должно быть, уже кормят.

Клементина кивнула. Ей о многом хотелось бы расспросить этого человека, Хью Камерона, двоюродного брата ее нареченного. Он доброжелательно обращался с ней во время их долгого путешествия на север, но природная замкнутость и нарастающее волнение помешали Клементине заговорить. Поэтому она снова молча задумалась, как давно привыкла. Последние десять лет, которые она провела под опекой брата ее отца, сэра Генри Грэя, и его жены Маргарет, приучили Клементину сдерживать и скрывать свои чувства, молчать, когда язык жгло от желания высказаться. Это качество ей очень пригодится и теперь, если ее будущий муж захочет от нее кротости и послушания. Чего именно ждет от нее этот Джейми Камерон, Клементина не знала, но тревожное предчувствие подсказывало ей, что он будет ею разочарован. Она сознавала, что не обладает роскошной фигурой, которая нынче в моде, и в свои девятнадцать лет уже утратила надежду стать выше ростом. Она считала себя маленькой худышкой. Это мнение утвердилось в ней благодаря постоянным замечаниям и насмешкам Маргарет Грэй и ее младшей дочери Рейчел.

По правде говоря, суждение это было излишне жестоким: Клементина, несмотря на небольшой рост и хрупкую фигуру, вовсе не была худой, а природным грации и женственности ее гибкого юного тела позавидовали бы многие женщины.

Впрочем, больше всего Клементину тревожила ее привычка заикаться, особенно проявлявшаяся, когда она смущалась. Клементина очень боялась, что этот недостаток вызовет у мужа отвращение. Открытое презрение Рейчел к ее выговору и едва сдерживаемое нетерпение тети Маргарет сильно подорвали уверенность Клементины в себе и лишь усиливали заикание. Больше всего она боялась разговаривать с людьми, нагонявшими на нее страх. Вдруг этот Джейми Камерон, встретившись наконец с ней, почувствует такое разочарование, что тут же отошлет ее обратно в Нортамбертон? Как вынесет она такое унижение? Клементина боялась даже думать об этом. Несомненно, в этом грехе обвинят ее. Ее позор будет полным и непростительным.

Клементина всегда не любила и боялась тетю Маргарет. Она давно мечтала как-то убежать от этих родственников, но теперь, в двухстах милях от Нортамбертон-Парка, ее радость от разлуки с Грэями перерастала в настороженность и страх. Может быть, она сменила одного тирана на другого? Она же почти ничего не знает о Шотландии. До нее доходили лишь какие-то обрывки сведений, источником которых была в основном жизнерадостная и дерзкая служанка Молли Гримшо. По словам Молли, шотландцы были не слишком цивилизованной нацией и до сих пор жили примитивно, как дикари. Особенно это касалось горцев. Впрочем, Клементина не очень доверяла утверждениям Молли, ведь сам король был шотландцем. А матушка короля, несчастная королева Мария, казненная в год рождения Клементины… О ней вообще говорили как о женщине утонченной и образованной.

Оставшись одна, Клементина чувствовала себя слишком напряженно, чтобы просто сидеть, и встала у камина, пытаясь согреться. Платье ее отсырело и было забрызгано дорожной грязью, густые золотистые волосы растрепались. Клементина постаралась торопливо привести себя в порядок, хотя без зеркала это было трудно, и напряженно ждала кого-нибудь. Но долго никто не шел. Услышав наконец приближавшиеся шаги, Клементина вскинула голову и попыталась придать лицу выражение спокойствия и достоинства. Руки она крепко стиснула, чтобы их дрожь не выдала истинное состояние ее чувств.

Дверь отворилась, и на пороге появилась плотная матрона средних лет, одетая в черное с головы до ног. Волосы ее были забраны под чепец, так что ни волоска не выбивалось. Вид у женщины был суровый, но едва она приблизилась к Клементине, выражение ее лица смягчилось.