Брат мой, Каин - Сандра Браун Страница 2

— «Отважным» не повезло, да и игра уже закончилась. — Бек приглушил звук, как только комментаторы начали подводить итоги матча. — Незачем нам еще раз слушать, почему они проиграли. Счет говорит сам за себя.

Хафф пробурчал что-то в знак согласия.

— Сезон для них закончился в ту самую минуту, когда руководство позволило всем этим высокооплачиваемым звездам, даже не говорящим по-английски, указывать, что надо делать. Большая ошибка! Я бы им и в лицо это сказал. — Хафф отхлебнул пиво.

— Ты провел на поле для гольфа весь день? — спросил Крис.

— Слишком жарко, — ответил ему отец и закурил. — Мы прошли три лунки, потом послали все к черту, вернулись в клуб и играли там в кункен.

— Ну и на сколько ты их обчистил?

Не стоило даже спрашивать, не проиграл ли Хафф. Он всегда выигрывал.

— На пару сотен.

— Неплохо, — одобрил Крис.

— Зачем садиться играть, если не выигрываешь? — Хафф весело подмигнул ему и Беку и одним глотком допил пиво. — Кто-нибудь из вас говорил сегодня с Дэнни?

— Он скоро появится, — ответил Крис, — если, конечно, ему удалось выкроить для нас время между воскресной утренней службой и вечерней молитвой.

Хафф нахмурился.

— Этими разговорами ты портишь мне настроение. Прекрати, иначе у меня пропадет аппетит.

По мнению Хойла-старшего, религия представляла собой проповеди, молитвы и распевание гимнов и предназначалась исключительно для женщин или для мужчин, ничем от женщин не отличавшихся. Религиозные сообщества, с его точки зрения, были сродни организованной преступности, только церкви не платили налоги и ни за что не несли ответственности. Хафф ненавидел церковников так же яростно, как гомосексуалистов и членов профсоюза.

Крис тактично увел разговор в сторону от младшего брата и его недавнего увлечения религией.

— Я как раз говорил Беку, что Шлепу Уоткинса только что выпустили на поруки.

— Белая рвань, вся семейка, начиная с деда этого ублюдка. Еще тот был подлец, — пробормотал Хафф, снимая ботинки. — Дедушку Уоткинса нашли мертвым в канаве, из горла торчала разбитая бутылка из-под виски. Вероятно, он в очередной раз перешел кому-то дорогу. Думаю, Уоткинсы спали друг с другом, потому что все они уродливы и тупы, как полено.

Бек рассмеялся.

— Все возможно, но я у Шлепы в долгу. Если бы не он, я бы не сидел у вас в доме в ожидании воскресного ужина.

Хафф посмотрел на него так тепло, как смотрел на собственных сыновей.

— Нет, Бек, ты обязательно стал бы одним из нас, не так, так иначе. Знакомство с тобой окупило всю эту историю с Джином Айверсоном. Ты единственный плюс этого дела.

— Бек и послушные присяжные, — добавил Крис. — Давайте не забудем об этих двенадцати. Если бы не они, я бы не пил сейчас пиво вместе с вами, а делил бы камеру с таким, как Шлепа.

Крис часто вспоминал о том, что попал под суд по обвинению в убийстве Джина Айверсона. Его шутливое отношение к произошедшему всегда коробило Бека. Так случилось и на этот раз. Он решил сменить тему.

— Мне неприятно говорить о делах в выходной, но я вынужден.

— В моем расписании нет выходных, — отозвался Хафф. Крис застонал.

— Но это не мой случай! Новости плохие, да, Бек?

— Ничего хорошего они не сулят.

— А это не может подождать? Может, лучше сначала поужинать?

— Разумеется, это может подождать. Как скажете.

— Нет уж, — решил Хафф. — Ты знаешь мое отношение к плохим новостям. Их я предпочитаю узнавать как можно раньше. И черта с два я буду ждать, пока мы поужинаем. Так что случилось, Бек? Только не говори, что на нас опять наехали из Управления по охране окружающей среды…

— Нет, дело не в этом. Вернее, не совсем.

— Тогда о чем речь?

— Не гони лошадей, я сначала налью всем выпить, — обратился Крис к отцу. — Ты любишь выслушивать плохие новости спозаранку, я предпочитаю слушать со стаканом бурбона в руке. Тебе налить?

— Побольше льда, воды не надо.

— А тебе, Бек?

— Нет, спасибо.

Крис подошел к бару, достал графин и два стакана. Он подался к окну, раздвинул планки жалюзи и тут же потянул за шнур, чтобы отодвинуть их в стороны.

— Это еще что такое?

— В чем дело? — спросил Хафф.

— Во двор въехала машина шерифа.

— Ну и что ты всполошился? Сегодня день выплаты. Крис ответил ему, не отрываясь от окна:

— Я так не думаю. Он кого-то привез с собой.

— Кого?

— Впервые вижу этого парня.

Крис налил виски, передал стакан отцу, но все трое молчали, слушая, как Селма идет из кухни к парадной двери, чтобы впустить приехавших. Экономка поздоровалась с ними, но все говорили так тихо, что отдельных слов было не разобрать. Селма вошла первой.

— Мистер Хойл, шериф Харпер хочет поговорить с вами. Хафф махнул рукой, чтобы она впустила его.

Шериф Ред Харпер был избран на эту должность тридцать лет назад при моральной и финансовой поддержке Хаффа Хойла. Чековая книжка Хойла помогала ему оставаться на посту все эти годы.

Волосы Харпера, огненные в молодости, поблекли, словно голову покрыла ржавчина. Ростом он был выше шести футов, но оставался настолько худым, что портупея казалась упряжью, повешенной на фонарный столб.

Шериф выглядел неважно, и это было не только из-за жары на улице. Выражение его лица, крупного и угрюмого, словно говорило о том, какую тяжелую ношу он взвалил на себя тридцать лет назад. Он всем своим видом давал понять, что слишком дешево продал душу дьяволу. Харпер никогда не был весельчаком, а когда вошел в комнату, шаркая ногами, и снял шляпу, вид у него был похоронный.

Молодой офицер, переступивший порог следом за ним, незнакомый Хойлам и Мерченту, выглядел так, будто его накрахмалили вместе с формой. Он был так чисто выбрит, что щеки покраснели от бритвы. Парень напоминал спринтера, напряженно застывшего на беговой дорожке в ожидании сигнального выстрела.

Ред Харпер кивком поздоровался с Беком и перевел взгляд на Криса, стоящего за отцовским креслом. Потом он посмотрел на Хаффа, который вальяжно раскинулся в красном кожаном кресле.

— Привет, Ред.

— Здравствуй, Хафф. — Шериф не смотрел хозяину дома в глаза, он вертел в руках свою шляпу.

— Выпьешь что-нибудь?

— Нет, спасибо.

Хафф никогда не вставал, если в комнату входили. Так он демонстрировал свою власть, и все в округе знали это. Но на этот раз Хойл не усидел на месте. Нетерпение заставило его вскочить с кресла.