Девушка с приданым - Кэтрин Куксон Страница 2

О Стелла! О чем он думает? Он так устал… Если бы только, закончив свою работу здесь, он мог, вернувшись домой, застать там нежную и любящую жену, которая не станет отказывать ему…

– Доктор! Доктор!

Метнувшись к кровати, он сжал протянутые к нему руки роженицы.

– Вот! Вот! Опять началось? Тужься сильнее.

– Сколько еще, доктор?

– Уже недолго осталось, – соврал он. – Не волнуйся. Все будет в порядке.

– Мне все равно… все равно…

Голова с растрепанными волосами заметалась по подушке.

– Я хочу умереть… Пусть мы оба умрем… Только без боли…

– Кейт! Не говори чушь!

Высвободив одну руку, врач повернул лицо роженицы так, чтобы на него падал свет.

– Больше не говори этих глупостей. Понятно?

Секунду ее большие голубые глаза вопросительно смотрели на врача:

– Шансы есть?

Родни Принс предположил, что пациентку интересует скорее не безопасность ее нерожденного еще ребенка, а собственное выживание и вероятность того, что после родов она останется немощной калекой, неспособной существовать в этом жестоком мире. Впрочем, он не был ни в чем уверен.

– Хорошие шансы, – ответил врач. – Это ведь твой ребенок.

Родни не понимал, что заставило его произнести вторую часть фразы. Если родится девочка и унаследует красоту матери, то, вырастая в этой клоаке, малышка с самого начала будет обречена на незавидную участь. Доброта заставляет человека лгать, быть тактичным и неискренним. Лишь ненавидя человека, говоришь ему чистую правду…

Врач пододвинул расшатанный стул поближе к кровати и уселся на него. Кейт, мучимая схватками, вцепилась в его руку. Куда, дьявол ее побери, делась эта пьянчужка? В комнате было холодно. Свет, едва теплящийся в камине, угас под слоем золы. Если старая ведьма не вернется, то будет худо. Мать девчонки внизу, она вообще ни на что не годна. Муж, беременность дочери и жизнь вообще напугали ее до дрожи в коленях. Если эта Кларк не вернется… А с чего он вообще решил, что она может не вернуться? Кларк как-никак повитуха. По крайней мере, так считается. Это ее работа. Родни Принс за месяцы своей практики уже успел наслушаться о художествах этой бабы. Жадная пиявка не гнушалась того, чтобы выжимать все соки из таких же бедняков, как сама.

– О, док… тор! О, Боже!

Сдернув постельное белье, которым была укрыта роженица, врач ощупал содрогающееся тело Кейт, а затем вновь укутал ее и с силой топнул ногой об пол. Не прошло и минуты, как дверь тихо приоткрылась. Пальцы обеих рук Сары Ханниген нервно вцепились в полотняный передник.

– Миссис Кларк вернулась?

– Нет, доктор.

– Разожгите огонь в камине, а то он совсем потух. Подложите дров.

– Дров нет, доктор. Есть только угольный шлам.

– Разломите что-нибудь деревянное.

Миссис Ханниген беспомощно взирала на врача. Ее губы искривились. Казалось, язык Сары беззвучно двигается у нее во рту. Глаза Родни Принса встретились с ее глазами, а рука полезла в карман и извлекла оттуда соверен. Сара с удивлением уставилась на блестящий желтоватый кругляш, опустившийся в ее ладонь. Язык задергался между сжатыми челюстями, но изо рта не вырвалось ни звука.

– Купите все, что надо, – несколько резковато распорядился врач. – И еще найдите где-нибудь курицу. Кейт надо будет хорошо питаться… завтра…

Сара заторможенно кивнула головой. Языком она слизывала катящиеся по щекам слезы.

Кейт застонала. Она едва слышала звук собственного голоса. Стоны, казалось, реяли в воздухе. Они поднимались вверх и прилипали к покрытому штукатуркой потолку. Пятна и трещины собрались над ее головой в замысловатую фигуру, отдаленно похожую на треногого коня. Это «существо» являлось ее другом и тайным наперсником с самого детства. Оно сочувственно слушало ее плач и жалобы, было снисходительно к грехам и тайным мыслям, которых Кейт так стыдилась. Особенно она стыдилась своих сомнений относительно существования Бога. В какой-то книге она раз прочла, что священники, похожие на строгого отца О’Молли, только и делают, что мешают простым людям, таким, как она, задуматься о своей трудной жизни. Если бы они осознали всю мерзопакостность происходящего, то перестали бы мириться со своей долей. Эту книгу ей дал почитать Джимми Мак-Манус, но Кейт почти ничего не поняла из прочитанного. А после она уехала в Ньюкасл… Шилдс показался тогда недостаточно хорош для нее. Именно после чтения той книги Кейт, раздевшись донага, подолгу стояла перед зеркалом, поворачивая мутный четырехугольник туда-сюда, чтобы разглядеть каждую часть своего тела. Тогда она решила, что по-настоящему красива и сможет женить на себе любого мужчину. Вот только говорить правильно она не умеет… Но может научиться. Она ведь смышленая. После этого мысль, что ей предстоит сполна расплатиться за такую гордыню, погнала девушку в исповедальню. В темной духоте, краснея до корней волос, Кейт созналась в своем страшном грехе. Священник сказал, что она должна блюсти себя и отгонять порочные мысли. Потом он рассказал ей о святом, которого мучила собственная плоть. Тот, раздевшись, бросился в заросли остролиста… или это был куст ежевики? Она не была уверена, что точно запомнила.

…Стоны становились громче. Где сейчас Джон? Знает ли он, что скоро станет отцом? А может, это не первый его ребенок? Он не был ей мужем, она не была ему женой, но вот-вот на свет появится их ребенок… Это ее вина. Не стоит винить в случившемся Джона. Он никогда не говорил, что собирается на ней жениться. За прошедшие месяцы врожденное чувство справедливости тысячи раз ей это говорило.

– Джон! – завопила вдруг роженица.

Рука врача вытерла пот с ее лица.

– Все хорошо, Кейт. Все в порядке. Скоро все закончится.

– Скоро все закончится… Скоро все закончится… – срывались с губ несчастной стоны.

Ребенок Джона! Глаза привлекательной формы и красивый рот… Все случилось как будто бы вчера. Впервые она увидела его сидящим в гостиной пансиона Джексонов. Двух горничных послали по делам в город, и ей пришлось сервировать чай. Маленькие пирожные и фарфоровые чашечки… Что-то екнуло в ее сердце, когда их глаза встретились. Кейт захотелось сбежать из комнаты в прохладу холла. Через три дня он передал ей записку, предлагая встретиться…

О безумное наслаждение! Экстаз полноты любви! Даже когда она отдалась ему, возникшее чувство меркло перед осознанием того, что ее возжелал он, джентльмен, объездивший полмира и много повидавший. Только дважды он взял ее, только дважды, и оба раза в течение одного месяца во время редких свободных часов, положенных ей. Они поехали в Лейнсби, и Джон по дороге говорил, что никогда прежде не встречал такой красивой девушки, что он будет вечно ее любить и что она навсегда…

– Доктор! Доктор!

– Все будет хорошо, – заверил врач роженицу, выходя из спальни.

– Миссис Ханниген! – закричал он испуганной, закутанной в шаль хозяйке, которая стояла внизу ведущих наверх ступенек. – Приведите сюда миссис Кларк! Немедленно!