На перекрестке больших дорог - Жюльетта Бенцони Страница 2

Брат Этьен окинул задумчивым взглядом гибкую фигуру, очарование которой не могло скрыть скромное черное платье, нежное лицо и губы, по-прежнему прелестные, несмотря на страдания, фиолетовые удлиненные глаза, блестевшие в горе так же, как они блестели от страстной любви. И добрый монах подумал: «Неужели Бог действительно создал подобную красоту, чтобы дать ей погибнуть, быть задушенной траурной вуалью в чреве старого овернского замка? Если бы у Катрин не было десятимесячного ребенка, она без раздумий последовала бы за своим горячо любимым супругом и прокаженным, сознательно отдавая себя в руки медленной смерти». И теперь брат Этьен подыскивал слова, способные пробить эту броню горя. Что сказать ей? Говорить о Боге – бесполезно. Что Бог для этой женщины, пылко влюбленной в одного-единственного человека. Ради Арно, своего мужа, ради любви к нему Катрин с радостью готова заложить тело и душу дьяволу… Поэтому странно было слышать его слова:

– Не надо терять веру в добрую судьбу. Очень часто она наказывает тех, кого любит, чтобы лучше их вознаградить впоследствии.

Красивые губы Катрин сложились в пренебрежительную улыбку. Она слегка пожала плечами:

– Зачем мне вознаграждение? Зачем мне бог, о котором вы, конечно, будете говорить, брат Этьен? Если случится чудо и бог явится мне, я скажу ему: «Сеньор, Вы Всемогущий Бог, верните мне моего мужа и заберите все остальное, заберите даже часть моей вечной жизни, но верните!»

В душе монах посчитал себя идиотом, но не показал и виду:

– Мадам, вы богохульствуете! Вы сказали: «Заберите все остальное». Имеете ли вы в виду под остальным и вашего сына?

Красивое лицо выразило беспредельный ужас.

– Зачем вы все это говорите? Конечно, нет, я вообще не говорила о моем сыне, а имела в виду все эти суетные вещи – славу, власть, красоту и тому подобное.

Она указала пальцем на кучу сверкающих вещей, лежащих на столе, порывисто взяла пригоршни драгоценностей и поднесла их к свету.

– Здесь есть на что купить целые провинции. Около года тому назад я их вернула и была счастлива отдать это богатство ему… моему мужу! В его руках они могли бы принести счастье ему и нашим людям. А теперь, – камни медленно потекли из ее рук многоцветным каскадом, – они просто украшения, не что иное, как камни.

– Они вернут жизнь и могущество вашему дому, госпожа Катрин, это вопрос времени. Я пришел к вам не только ради возвращения сокровищ. По правде говоря, я был послан к вам. Вас просит вернуться королева Иоланда.

– Меня? А я не думала, что королева помнит обо мне.

– Она никого и никогда не забывает, мадам… и тем более тех, кто ей был предан! Одно точно: она хочет вас видеть. Но не спрашивайте зачем, королева мне этого не сказала… Я даже не могу предположить.

Темные глаза Катрин разглядывали монаха. Кажется, бродячая жизнь была залогом его неувядающей молодости. Он совсем не изменился. Лицо, как всегда, было круглым, свежим и смиренным. Но страдания и невзгоды сделали Катрин подозрительной. Даже самое ангельское лицо для нее представляло угрозу, не был исключением и старый друг, брат Этьен.

– Что сказала королева, посылая вас ко мне, брат Этьен? Не могли бы вы передать ее слова?

Он утвердительно кивнул головой и, не спуская глаз с Катрин, ответил:

– Конечно. «Существуют страдания, которые невозможно умиротворить, – сказала мне королева, – но в определенных случаях отмщение может облегчить страдания. Пошлите лечиться ко мне мадам Катрин де Монсальви и напомните ей, что она по-прежнему принадлежит к кругу моих дам. Траур не отдаляет ее от меня».

– Я признательна за память обо мне, но не забыла ли она, что семья Монсальви находится в изгнании, объявлена предателями и трусами, разыскивается королевским наместником? Знает ли она, что избежать казни и застенков можно или умерев, или попав в лепрозорий? Недаром же королева упомянула о моем трауре. Но что она еще знает?

– Как всегда, она знает все. Мессир Кеннеди ей обо всем сообщил.

– Значит, весь двор судачит об этом, – с горечью сказала Катрин. – Какая радость для Ла Тремуя сознавать, что один из самых смелых капитанов короля находится в лепрозории!

– Никто, кроме королевы, ничего не знает, а королева умеет молчать, – возразил ей монах. – По секрету мессир Кеннеди сообщил ей, равно как предупредил местное население и своих солдат, что собственной рукой перережет горло тому, кто посмеет рассказать о судьбе мессира Арно. Для всего остального света ваш муж мертв, мадам, даже для короля. Думаю, вы мало знаете о том, что происходит под вашей собственной крышей.

Катрин покраснела. Это была правда. С того проклятого дня, когда монах отвел Арно в больницу для прокаженных в Кальвие, она не покидала дома, не показывалась в деревне, настолько она боялась местных жителей. Целыми днями она сидела взаперти и только в сумерки выходила подышать на крепостную стену. Она подолгу стояла неподвижно, устремив взгляд в одном направлении. Ее берейтор Готье, которого она спасла когда-то от виселицы, сопровождал ее, но оставался в стороне, не решаясь помешать размышлениям. Только Хью Кеннеди подходил к Катрин, когда она, закончив прогулку, спускалась по лестнице. Солдаты с состраданием и беспокойством смотрели на эту женщину, одетую в черное, стройную и гордую, которая всегда скрывала под вуалью свое лицо, выходя из дома. По вечерам, сидя вокруг костров, солдаты говорили о ней, о ее поразительной красоте, скрытой от всех уже десять месяцев. Среди них ходили всякие фантастические слухи. Говорили даже, что, сбрив свои сказочные волосы, красавица графиня подурнела и своим видом вызывает отвращение. Деревенские жители осеняли себя крестным знамением, когда видели ее на закате солнца в черном траурном одеянии, развевающемся на ветру. Понемногу красивая графиня де Монсальви стала легендой…

– Вы правы, – ответила Катрин с улыбкой. – Я ничего не знаю, потому что меня ничто не волнует, кроме, пожалуй, слова, произнесенного вами: отмщение… хотя и странно слышать его из уст служителя божьего. И все-таки я плохо понимаю, почему королева хочет помочь в этом деле отверженной.

– Своим призывом королева подчеркнула, что вы больше не отверженная. Находясь рядом с ней, вы будете в безопасности. Что же касается отмщения, то ваши и ее интересы совпадают. Вы не знаете, что дерзость Ла Тремуя перешла все границы, что прошедшим летом войска испанца Вилла-Андрадо, находящиеся на его содержании, грабили, жгли и опустошали Мэн и Анжу – земли королевы. Пришло время покончить с фаворитом, мадам. Вы поедете? Еще хочу сказать, что мессир Хью Кеннеди отозван королевой и будет сопровождать вас.

Впервые монах увидел, как заблестели глаза Катрин, а щеки порозовели.

– А кто будет охранять Карлат? А мой сын? А моя мать?

Брат Этьен повернулся к Изабелле де Монсальви, по-прежнему неподвижно сидевшей в кресле.

– Мадам де Монсальви должна вернуться в аббатство Монсальви, где новый аббат, молодой и решительный, ждет ее. Там они будут в безопасности, ожидая, пока вы вырвете у королевы реабилитацию для вашего мужа и освобождение из-под ареста всех его владений. Управление Карлатом будет передано новому наместнику, присланному графом д'Арманьяком. К тому же мессир Кеннеди был здесь временно. Так вы поедете?