Кузина - самозванка - Эмма Дарси Страница 2

Рим, Италия

Шесть месяцев спустя

Данте Россини, высвободившись из жарких объятий Эньи, потянулся к зазвонившему мобильному телефону.

— Не отвечай! — воскликнула Энья. — Ты же можешь позже узнать, кто звонил, и перезвонить.

— Это мой дед, — произнес Данте, игнорируя ее слова.

— Прекрасно! Стоит ему позвонить, как ты тут же вскакиваешь.

Эта вспышка вызвала у Данте досаду. Бросив на Энью раздраженный взгляд, он щелкнул крышкой телефона, точно зная, что звонить может только дед, так как никому другому он не давал этот номер. Данте специально купил еще один мобильный, когда у деда врачи обнаружили неоперабельный рак. И да, он был готов вскакивать в любую минуту, едва телефон зазвонит!

Три месяца самое большее — такой прогноз дал доктор. С тех пор прошел месяц. Срок земной жизни Марко Россини неумолимо истекал.

— Слушаю, — произнес он быстро, чувствуя, как от тревоги тугим узлом сжимается все в груди. — Что случилось, дед?

Разочарованная тем, что ее насмешливые слова не подействовали на Данте, Энья поднялась с постели и с сердитым видом прошествовала в ванную комнату.

Глядя ей вслед, Данте понял, что его связь с Эньей Майклсон подошла к концу.

Он слышал в трубке телефона хриплое, затрудненное дыхание деда.

— Это семейное дело, Данте… Семейное? Обычно, вернее всегда, речь шла только о бизнесе.

— В чем проблема? — спросил Данте.

— Я объясню тебе при встрече.

— Ты хочешь, чтобы я приехал сейчас?

— Да. Времени слишком мало, чтобы его терять.

— Я буду у тебя к ланчу, — пообещал Данте.

— Хорошо, мой мальчик!

«Мальчик!..» Данте улыбнулся, закрывая мобильный телефон. Ему тридцать лет. Он успешно управляет огромной международной корпорацией, но раз за разом с удовольствием принимает вызовы от деда, который бросает их ему с тех пор, как Данте был подростком. Только Марко Россини мог называть его по-прежнему мальчиком, и Данте позволял это, поскольку очень любил деда. Ему исполнилось всего шесть лет, когда родители разбились на быстроходном катере, и с тех пор он стал мальчиком своего деда.

— А как насчет меня? — требовательно спросила Энья, когда Данте поднялся с постели.

Она приняла вызывающе соблазнительную позу, стоя в дверях ванной комнаты и демонстрируя великолепные изгибы обнаженного тела. Длинные светлые волосы в беспорядке рассыпаны по плечам. Пухлые губы обиженно надуты…

Однако желания, мгновенно вспыхивавшего в нем раньше, не возникло. Единственным чувством, охватившим сейчас Данте, было нетерпение.

— Извини, мне нужно уехать.

— Ты обещал, что сегодня мы поедем по магазинам!

— Магазины — не столь важное дело.

Энья закрывала ему проход в ванную, и Данте пришлось взять ее за талию, чтобы отодвинуть в сторону. Она немедленно обвила его шею руками и тесно прижалась к нему всем телом, но в зеленых глазах полыхала злость.

— А для меня — важное, Данте. Ты ведь обещал…

— В другой раз, Энья. Я должен лететь на Капри. Позволь мне пройти.

Его голос был более чем прохладен. Глаза тоже холодны. Взбешенная, но все-таки вынужденная подчиниться, Энья уступила дорогу, и Данте, даже не взглянув на нее, прошел в душевую кабинку.

— Я ненавижу твою манеру себя вести! — завизжала она. — Ненавижу!

— Тогда найди себе другого мужчину, — небрежно произнес Данте и включил воду, заглушая все посторонние звуки.

Ему вовсе не хотелось быть объектом ее нападок. Данте действительно не взволновало бы, найди Энья себе другого. Пусть этот другой покупает теперь ей одежду и драгоценности в обмен на удовольствие наслаждаться ее телом. А красивые женщины, готовые разделить с ним постель, всегда найдутся.

Когда он вышел из ванной комнаты, Эньи уже не было. Данте сразу же забыл о ней и занялся делами — позвонил пилоту вертолета, чтобы тот был готов к вылету на Капри, оделся и позавтракал. Его голова была занята семейными проблемами — он размышлял о том, чем так обеспокоен его дед.

Дядя Роберто в настоящее время находился в Лондоне, где контролировал ремонт отеля, весьма творчески подойдя к этому делу. Будучи геем, он всегда был очень деликатным во всем, что касалось его личной жизни, и Марко довольно терпимо относился к гомосексуальности своего сына с условием, что тот не будет открыто демонстрировать ее. Может, случилось что-то, нарушившее это условие? Что-нибудь неприемлемое?

Тетя София год назад бросила своего третьего мужа, вытянувшего из нее немалые деньги, практически несколько миллионов долларов. Марко доводило до зубовного скрежета такое полное отсутствие здравого смысла у его своенравной дочери, которая поочередно выходила замуж за американского евангелиста, за парижского плейбоя и аргентинского игрока в поло. Каждый из них обладал очевидной сексуальной привлекательностью, достаточной для того, чтобы добиться расположения женщины и найти себе состоятельную жену. Может, и сейчас София попала в очередные неподходящие сети?

Или, может быть, дело связано с его кузиной Люсией, двадцатичетырехлетней дочерью тети Софии от парижского плейбоя? Хитрой маленькой распутницей, которая никогда не нравилась Данте. Даже ребенком она имела привычку шпионить за людьми и потом шантажировать их, если видела возможность получить какую-либо выгоду. При этом с дедом она была всегда приторно слащавой и льстивой. Поэтому Данте не мог представить себе, чтобы хитрая Люсия создала проблему для деда теперь, когда наследство уже было практически в ее жадных ручках.

Сам Марко был женат только однажды. Его жена умерла еще до того, как родился Данте, и с тех пор Марко обходился любовницами, с которыми хорошо обращался и щедро расплачивался в конце связи. Поэтому с этой стороны проблем не должно было возникнуть.

Размышлять о возможных причинах тревоги деда было бессмысленно, но Данте предпочитал быть морально подготовленным. Он не знал, что и думать. Впрочем, для него оказалось неожиданным и то, что его дед захотел провести последние месяцы жизни на своей вилле на Капри.

Конечно, воздух в Венеции был не таким свежим, вид — не таким первозданным, а солнечные лучи — не такими доступными и ласковыми, как на острове, а это важно для больного человека. Но все-таки его дед родился в Венеции, и Данте ожидал, что он захочет там же закончить свои дни.