Выше неба - Рене Манфреди Страница 2

– О! – Анна почувствовала облегчение от того, что предложение не касается ее лично. Она не верила в группы поддержки.

Взгляд Ника упал на ее стол.

– Шпильки, – произнесла она, заметив его недоумение. – Они украшены волосами умерших. Я купила их на аукционе, потому что терпеть не могу покупать диваны.

– Интересно, – сказал Ник, но было заметно, что он был не в настроении шутить.

– Группы поддержки находятся вне пределов моего опыта. – Анна взяла самую красивую шпильку, украшенную чем-то вроде венка из серебристых незабудок, переплетенных с прядями невероятно мягких каштановых волос Мое дело – медицинская техника. Шпильки да иголки.

Он кивнул:

– Ну да. Но вы вроде ведете курс медицинской этики?

– Не совсем. Это всего лишь пробный класс по стандартным офисным и больничным процедурам, поведению у постели больного. Как утешить пациента, который боится шприца. Как успокоить родителей, когда вы всаживаете шприц в их плачущее чадо.

– Превосходно. Мне нужен кто-то с практическими навыками. Плюс – основы медицины и крепкие нервы. Собственно, задача этой группы состоит в том, чтобы сократить количество собраний в больнице. Большинство пациентов знают друг друга, и им просто нужно место для встреч в субботу вечером.

– Вот как, – сказала Анна. – Стало быть, это не вполне группа поддержки.

– Ну, и да и нет. Мне просто нужен кто-то, кто смог бы вести эти встречи. И при этом понимал хоть что-то в иммунологии и мог бы справиться с проявлением лишних эмоций. Я знаю, что вы выпускаете замечательных клиницистов. Те двое, которых вы направили ко мне на практику, были превосходны.

Он поднес к глазам шпильку, которая тоже нравилась Анне. Она была меньше остальных и не украшена ничем, кроме голубой ленточки, скрепляющей пряди, но к ней была прикреплена розетка из волос двух людей. Из-за сходства в структуре и оттенке Анна решила, что этой шпилькой была отмечена смерть близнецов.

– А что, собственно, означает – «вести встречи»?

– Да, в общем, дело в том, что эти люди знают друг друга очень хорошо и между ними иногда складываются… ну, нестандартные семьи. В любом случае, на эти встречи, по возможности, будет заходить консультант по вопросам психиатрии. Так что все, что нужно сделать вашему студенту, – потратить час в субботу, отметить присутствующих и записать основные темы, которые обсуждались, – за небольшое вознаграждение и, конечно же, хорошую рекомендацию в резюме.

– А вы не думали попросить одного из своих ординаторов? Или студентов-медиков?

– Я просил, но все так перегружены, что совесть не позволяет мне заставлять их заниматься еще и этим. Я мог бы сам вести эту группу, но суббота – единственный день, который я могу провести с семьей. – Он помолчал немного. – Обещаю, это только на время.

– Я подумаю, что смогу для вас сделать, – сказала Анна.

– Чудесно. Я вам очень признателен. – Он повернулся, чтобы уйти. – Да, и еще кое-что: я не сомневаюсь, что вы пришлете замечательного студента, но хотелось бы надеяться, что вы сможете найти человека сострадательного и терпеливого.

И, прежде чем Анна успела спросить еще что-нибудь, он был уже за дверью.

После его ухода она просмотрела список студентов. Как можно было быть уверенной в сострадательности этих ребят, с которыми она так мало общалась? Сострадание, по ее мнению, было всегда индивидуальным, вырастающим из конкретной ситуации; то что вызывает сострадание к одному человеку, может оставить тебя холодной, когда речь идет о другом. По крайней меpe так это происходило с ней самой. Анна пометила два имени. Она позвонит им завтра.

На сегодня все. Она убрала слайды в коробку. В конце концов, сегодня – ее день рождения. Ей внезапно захотелось выпить, и она подумала, что это хороший знак, – стало быть, она еще не слишком стара для этого и все еще может получить удовольствие от хорошего скотча в компании хорошей подруги. Анна взяла трубку и набрала номер Греты:

– Чем занимаешься?

– Собиралась приготовить ужин, но тут позвонил Майк. Он задержится до девяти, поэтому ничем особенным я не занята.

Анна сразу же почувствовала настроение подруги. Полгода назад Грета уволилась с поста вице-президента фирмы по разработке и продаже программного обеспечения и посвятила себя попыткам забеременеть. Три вещи занимали ее теперь: зачатие, приготовление обедов с тщательно продуманными ингредиентами, которые она искала по всему Бостону, и музыкально-танцевальная группа для слабослышащих детей. Грета назвала свой ансамбль «Без звука», и о них уже дважды писали в бостонских газетах.

Родители Греты, эмигранты из Германии, были глухими. Анна с трепетом слушала истории о детстве подруги. Без следа жалости к себе или горечи та описывала, как каждое утро покидала молчащий дом и медленно шла навстречу звукам. «Словно я была пятном света на воде и мне нужно было достичь одного берега – утром и противоположного – вечером».

Анна знала, что в эти дни настроение Греты было неустойчивым, словно подвесной мост, раскачивающийся из стороны в сторону даже при самых незначительных нагрузках.

– Раз уж мой своенравный муж опять пропустил ужин, может, ты позволишь мне что-нибудь приготовить для тебя? – мягко сказала Грета.

– Давай лучше встретимся в городе. Пойдем напьемся. Грета рассмеялась:

– Ты настоящий параноик, честное слово! Ты не поверила, когда я сказала, что отменила вечеринку?

– Поверила. В основном. Мне просто не хочется сейчас идти домой. – Квартира Греты была прямо за стенкой.

Они договорились встретиться в баре в Блэк-Бэй, месте, в котором Грета никогда не бывала, но как-то раз проезжала мимо.

– Это через дорогу от корейского ресторана – сказала Анна. – Встретимся через час.

Анна пила уже второй бокал мартини, а Греты все не было. Она попыталась дозвониться к ней домой по мобильному, но у телефона села батарейка. Тогда она заказала «Сан Пеллегрино» и начала запивать им мартини, опасаясь не столько опьянеть, сколько расчувствоваться.

Немногим более десяти лет назад она встретила сорокалетие в их летнем доме в Мэне. Хью организовал вечеринку, это был первый и единственный раз, когда она не возражала, поскольку приглашены были люди, которых она действительно любила. Хью вытащил ее на двухчасовую прогулку по пляжу, а когда они вернулись, у парадного входа за столами, покрытыми снежно-белыми льняными скатертями и украшенными красными розами, их ждали друзья. Был струнный квартет на лужайке и официанты, наливающие шампанское. И этим вечером Анне не раз приходил в голову вопрос: где будет она встречать свои последующие дни рождения? И ей смутно виделся тот же летний дом и Хью рядом – может быть, они будут только вдвоем, будут пить вино на берегу после тихого ужина в городе. А этот бар – с липким полом, ободранными виниловыми кабинками и потрепанной публикой, к числу которой она без колебаний отнесла и себя, – этот бар был последним местом, которое она могла представить.