Беспутный лорд - Маргерит Кэй Страница 2

Лондон, две недели спустя

— Ты собираешься в гости в таком виде, Амалия? — Кларисса Уоррингтон с ужасом смотрела на свою младшую сестру. — Ты выглядишь неприлично, нижние юбки почти прозрачны, ничего не остается для воображения — ноги видны до непристойности.

Амалия, на шесть лет младше сестры, в свои восемнадцать была в полном расцвете победной сияющей красоты и в ответ лишь рассмеялась:

— Не будь такой занудой. Так теперь все носят, ты отстала от моды, Кларисса, потому что редко выходишь в свет.

— Я не собираюсь водить дружбу с твоей новой компанией, Амалия. Если ты не остановишься, то скоро обнаружишь, что твоя репутация безнадежно погублена, а прозрачные нижние юбки только ускорят этот процесс, не говоря уже о том, что ты можешь простудиться в такой одежде.

— Ты знаешь прекрасно, Кларисса, я никогда не простужаюсь. А теперь прекрати придираться и лучше причеши меня. — Она обратила на сестру неотразимый взгляд васильковых глаз. — Ты так хорошо умеешь это делать, а мне необходимо сегодня выглядеть как никогда хорошо.

Вздохнув, Кларисса взяла щетку. Она не могла долго сердиться на Амалию, даже если знала, что права. Амалия собиралась на очередную вечеринку со своей подругой Хлоей, в сопровождении матери Хлои — миссис Баррингтон. Кларисса тоже получала подобные приглашения, но всегда их отклоняла. У нее не было никакого желания танцевать, выслушивая глупости от кавалеров, или еще того хуже — оказаться в компании нетанцующих девиц с их неизбежной болтовней о нарядах и женихах.

Сестры были совершенно разными. Амалия, в отличие от сестры, всегда следила за модными новинками, знала последние светские сплетни: кто на ком женился, кто за кем ухаживает — это было ей интересно и важно. Причесывая сестру, Кларисса думала, что для той сейчас не существует проблемы важнее, чем вечеринки, балы и женихи, да она, пожалуй, и создана для этого. Кларисса любила сестру, но не была слепа и видела ее ограниченность и легкомыслие. Впрочем, сестра была копией матери.

Она была уверена, что брак — единственный выход для Амалии. Но не потому, что, как надеялась мать, она сделает выгодную партию. Младшая сестра совершенно не способна зарабатывать себе на жизнь своим трудом. И поскольку Амалия явно связалась с неподходящей компанией, ей надо выйти замуж, пока она не запятнала свое доброе имя.

— Кого же ты собираешься сразить сегодня, Амалия?

Та хихикнула:

— Не знаю, могу ли я тебе довериться, Клэрри. Ты возмутишься и побежишь к маме с доносом.

— Это несправедливо! — Кларисса продела ленту в золотые локоны сестры. — Я не шпионка, и ты это знаешь.

У нее мелькнула грустная мысль, что нет смысла бежать к матери. Та скажет, что Кларисса снова поднимает шум из-за ерунды и Амалия знает, что делает. Впрочем, вряд ли и на это хватит сил у вдовой леди Марии Уоррингтон.

Леди Уоррингтон была разочарована в жизни с юных лет. Она вышла замуж за отпрыска из хорошего рода, но младшего в семье, и тот оставил ее без гроша, умерев, когда должна была родиться Амалия. После его смерти леди Уоррингтон скользила по жизни, не прилагая усилий. Единственное, что могло вызвать в ней оживление, — это карты и надежда на блестящий брак младшей красавицы дочери. Любой намек на проблемы вызывал в ней слабость, вплоть до обморока. Она во всем давно полагалась на старшую дочь.

Следы былой красоты можно было еще разглядеть на усталом и поблекшем лице леди Марии. Амалия была похожа на мать в юности. А старшая дочь унаследовала каштановые волосы и зеленые глаза от отца. Клариссе о нем мало что было известно, и то немногое, что ей удалось узнать, рассказала любимая сестра отца, тетя Констанция. Расспрашивать мать было бесполезно — она начинала плакать, а то и вовсе впадала в истерику.

Тетя Констанция была единственной в семье отца, кто интересовался их судьбой. Особенно выделяя Клариссу, она помогала ей оплачивать школу и поощряла ее интерес к книгам. Девушка изучала историю, политику, но и романы тоже не были забыты. Тетя Констанция недолюбливала невестку и Амалию, которая не хотела учиться, правда знала нотную грамоту, зато обожала Клариссу и часто рассказывала ей о детстве отца.

Кларисса закончила прическу, выпустив продуманно небрежно локон на плечо сестры. Бледно-розового муслина платье, шелковые бальные туфельки, тоже розовые. В прическе по последней греческой моде — розовые ленты. Фигура Амалии была, быть может, слишком соблазнительна, с пышными прелестями, но они не оставляли ни одного мужчину равнодушным, особенно грудь в низком, по моде, декольте, в платье с завышенной талией. Такая мода шокировала старшее поколение, зато джентльмены таяли от открывавшегося вида округлых форм сестры, заглядывая ей в декольте.

— Вот, все! Ты так красива, Амалия.

— О, правда?

Кларисса вздохнула. Конечно, низкое декольте теперь в моде, но все же…

— Ты не хочешь немного прикрыть грудь, например, легкое фишю…

Ответом был злой взгляд.

— Ну, как хочешь. Надеюсь, твоя кожа не станет похожа на гусиную от холода, — попыталась она превратить все в шутку. — Но скажи хотя бы, кто тот прекрасный принц, ради которого ты так стараешься.

— О, даже не знаю, Кларисса, стоит ли… Ты наверняка не одобришь.

Но лукавый взгляд говорил, что сестре не терпится рассказать.

Кларисса подыграла:

— О, это твое право, Амалия. Не хочешь — не надо.

И она сделала вид, что уходит.

— Нет, нет, подожди, я скажу. Но ты не поверишь. Мне кажется, то есть я почти уверена, что мной очень заинтересован лорд Рейзенби. Что ты об этом думаешь?

— Кит Рейзенби? Амалия, ты ведь не о графе Рейзенби?

— Конечно, о нем. Говорю тебе, он очень увлечен, на балу на прошлой неделе он танцевал со мной три раза. Больше, чем с кем-либо. А за чаем сел рядом. Потом мы встретились в театре на той самой скучной пьесе, которую ты так жаждала увидеть. Ну, со старухой в главной роли.

— Ты имеешь в виду миссис Сиддонс? [1]— Кларисса мечтала увидеть «Макбет» с миссис Сиддонс. Но мать в тот вечер снова хандрила, и она осталась, чтобы ухаживать за ней — жечь для нее перья, помахивать ими перед ее носом, втирать лаванду в виски. Она привыкла жертвовать собой, хотя подозревала, что припадки хандры у матери вошли в привычку. Она жалела, что пришлось пропустить спектакль с великой Сиддонс.