Игра по чужому сценарию - Наталья Труш Страница 2

Дома Таранова ждала верная его подруга, правильнее сказать – жена, только без штампа в паспорте, Лариса. Когда-то она окончила педагогический и даже немного поработала в школе, но с современными детками не могла найти общий язык. Боялись они ее.

Лариса про себя говорила, что родилась следователем, да по стечению обстоятельств стала педагогом. Ей и из школы-то пришлось уйти главным образом по той причине, что легко докапывалась до всех школьных тайн. Неинтересно было... Когда коллеги восхищались ее очередным разоблачением, Лариса Михайловна спокойно говорила, что дети – плохие преступники и их достаточно расколоть до попы, а дальше они сами разваливаются.

– А мое оружие – логика. Я начинаю складывать кубики, а картинка не складывается. Значит, что-то не так. И я ломаю собранное и начинаю снова. В общем, узелки я распутывать умею.

* * *

Уйдя из школы, Лариса освоила совершенно замечательное ремесло – она делала кукол. Дом был завален коробками с красками, материалом для изготовления голов, ручек и ножек, кистями, лоскутками.

Таранов не ворчал. Во-первых, Лариса была счастлива, а это главное в работе. Во-вторых, она почти всегда была дома, а это значит, что Таранова с его язвой желудка всегда ждал специальный диетический обед. Да и куклы из Ларкиных рук выходили такие, что отбоя от заказчиков не было, и Лариса всегда могла поддержать семейный бюджет, который порой трещал по швам из-за не очень высокой зарплаты подполковника, трудившегося на ниве борьбы с преступностью в отдельно взятом районе.

– Лар! Включи «ящик» – футбол начинается, – прокричал из прихожей Таранов, выковыривая тапочки со стоптанными задниками из-под книжного стеллажа.

Лара не слышала, как он открыл двери своим ключом, как бухнул в прихожей тяжелой сумкой: из спальни доносился стрекот швейной машинки. Зато белый кот Васька спрыгнул со шкафа и принялся крутиться вокруг хозяина.

– Лар!!! – снова крикнул Таранов.

– Олежек! Ты пришел! А я и не слышу!

Лариса воткнула иголку с ниткой в воротник старенького халата и повисла на шее у Таранова. И иголка, конечно, тут же воткнулась ему в щеку. Таранов поморщился, аккуратно вытащил иголку, с размаху всадил ее в дверной косяк и смачно поцеловал Лариску. Потом шлепнул ее ласково чуть ниже спины и гаркнул:

– Мехлис, чаю! И зрелищ! – Такая у него была любимая поговорка.

Лариса закрутилась по кухне, разогревая пресный тарановский обед, от одного вида которого ему становилось тоскливо. Но другой ему с его язвой был и не положен.

Потом они сидели рядышком в тесноватой кухне перед телевизором, пили чай с блинами – чай и блины были исключением из правил, и их в своем диетическом рационе Таранов отстоял. Правда, жарила Лариса блины по-особенному, без противопоказанной Таранову корочки, и получались они бледненькими и не очень аппетитными с виду, но вкусными.

Игра не задалась с самого начала, футболисты не бегали за мячом, а вяло убегали от него, и Таранов вскоре потерял интерес к происходящему на экране. Да и сон буквально валил его с ног.

– Сколько можно пахать?!! – возмущалась Лариса, помогая Таранову раздеться. – И какого рожна ты сидишь на этой работе?

– Я не сижу, я работаю. Деньги, между прочим, получаю, – вяло сопротивлялся подполковник, начальник уголовного розыска районного отдела внутренних дел, вылезая из рабочей шкурки и влезая в домашнюю – клетчатую пижаму. Он перебазировался в комнату и завалился на любимый диван.

– Деньги! Не смеши! Скоро будет дешевле держать тебя дома. Будешь вот куклам головы и руки-ноги лепить, и толку будет больше! Ну вот где ты сегодня пропадал чуть не до ночи? – разошлась Лариса.

– Ну что ты шумишь? – Таранов поморщился. – Как всегда, дел – хренова туча. А тут еще Михеев, а вернее, его бабы подкинули блатного клиента...

У Таранова не было ни сил, ни желания рассказывать про Тамару Георгиевну Селенину, но Лариса, пристроившись уютно рядышком, чесала Таранова за ухом, отчего он почти мурлыкал и в знак благодарности поддерживал беседу.

Лариса всегда живо интересовалась работой Таранова и порой подкидывала ему интересные решения, и он, хоть в этом не сознавался, иногда подсказками пользовался.

– Что за клиент? – с интересом полюбопытствовала Лариса.

– Дама одна, экстрасенс, между прочим, – начал рассказывать Таранов. – Казалось бы, тетка насквозь человека видит – во мне, представь, спазмы сосудов разглядела, а сама на мужика-афериста напоролась.

– Так это от одиночества, Олежек! Женщина – существо парное, ей одной тяжко, вот она и ищет свою половинку.

– Ищет половинку, а находит приключений на свою зад... пятую точку...

Таранов рассказывал Ларисе про визит Тамары Георгиевны, упустив только интимную деталь общения, ту самую – избавление от головной боли. Ларка хоть и не дура-истеричка, но поводов ей лучше не давать, и вообще: меньше знает – крепче спит. В его пересказе история любви выглядела не слишком романтично.

– ...в общем, обаял он ее так своими розами-хризантемами и посиделками со свечами, что она стала доверять ему, как себе. В дом впустила, с детьми познакомила. Он и их сумел к себе расположить. Хотя, судя по фотографии, нечем там завлекать женщин: худой, прилизанный спереди, с конским хвостом чуть не до пояса, с зубами железными...

– Мрак! Ты вообще какого-то монстра нарисовал!

– Это не я. Он и на самом деле такой «красавчег»! А расписан как! Эрмитаж отдыхает! Третьяковка в миниатюре! Чистого места на тушке нет – весь синенький! И тут не надо быть сильно грамотным, чтобы не понять: дядя срок мотал на зоне, и не маленький, несмотря на свой возраст – неполных тридцать восемь... Да! Лар! А еще среди фотографий были такие, что я чуть не умер от хохота! Этот крендель, прикинь, в голом виде!

– Совсем, что ль, голый? – недоверчиво переспросила Ларка, когда Таранов рассказывал ей этот милый эпизод.

– Хуже! – умирал со смеху начальник уголовного розыска. – В черном кожаном пиджаке и при бабочке. Представь картинку: полуголый крендель с конским хвостом, железными зубами и... в полной боевой готовности! Ну, ты понимаешь, о чем я...

Таранов еще долго рассказывал Ларисе про экстрасенса Тамару Георгиевну и ее незадачливую любовь – мужчину по имени Герман, а потом начал через слово сладко зевать, и Лариса распорядилась:

– Спать! Немедленно! А то завтра не встанешь!

Она наскоро чмокнула его, подвернула заботливо одеяло и погасила свет.

На кухне ее ждала горка посуды. Да еще одна мыслишка промелькнула. Лариса быстро сполоснула под струей воды чашки и тарелки, стараясь не греметь, составила посуду в сушилку и присела к столу.