Сэру Филиппу, с любовью - Джулия Куин Страница 2

Гибель Джорджа при Ватерлоо круто изменила судьбу Филиппа, сделав его в одночасье владельцем огромного поместья и обрекая тем самым на жизнь сельского анахорета.

Впрочем, такой вариант Филипп находил для себя не худшим. Быть владельцем поместья, но жить не в нем, а в городе совершенно не устраивало бы его. Здесь, по крайней мере, он может вволю предаваться своим научным опытам в относительно спокойной обстановке.

Филипп присел на скамью, глядя на объект своего теперешнего эксперимента - грушевое дерево, на котором он путем прививок пытался добиться более крупных и сочных плодов, правда, пока безуспешно. Новая ветка не только не прижилась, но из-за неудачной прививки, похоже, все дерево грозило безнадежно засохнуть - результат, которого он ожидал меньше всего.

Филипп нахмурился, но тут же заставил себя улыбнуться. Не стоит так сильно переживать из-за неудачи - в конце концов, все новое в науке всегда творилось методом проб и ошибок. Если проанализировать, то, по сути дела, большинство научных открытий было отнюдь не плодом долгой, кропотливой работы, а просто случайным везением или даже результатом какой-нибудь ошибки исследователя - хотя ученые, как правило, не любят признаваться в этом.

Хватит распускать нюни! Не удалось, так не удалось - нужно продолжать работу, только и всего. Надо просмотреть семена, отобрать из них те, от которых есть надежда получить максимальную всхожесть…

Вынув из кармана лупу, Филипп начал пристально разглядывать семена, как вдруг краем глаза уловил вдалеке движение чего-то красного.

Марина! Красный цвет всегда был ее любимым цветом - хотя, казалось бы, женщина, постоянно пребывающая в депрессии и целыми днями не покидающая собственной спальни, скорее должна была бы предпочитать что-нибудь более приглушенное.

Филипп поднял голову, но Марина уже скрылась из виду - должно быть, ее заслонили деревья… Филипп облегченно вздохнул. Марина редко выходила из дома, и он надеялся, что прогулка в такой ясный солнечный день хоть немного поднимет ей настроение… Может быть, Марина даже захочет увидеть детей. По заведенному ритуалу они общаются с матерью каждый вечер перед сном, но, конечно, этого недостаточно…

Впрочем, нельзя сказать, чтобы дети достаточно общались и с ним, отцом. И винить в этом Филипп может лишь самого себя. Казалось бы, он делает все, чего требуют от него обязанности отца… Но в глубине души Филипп знал, что его отношение к детям, по сути, сводится к тому, что он просто старается не быть с ними особо жестоким и грубым, не быть таким, каким был его собственный отец. А одного этого, разумеется, недостаточно, чтобы быть по-настоящему хорошим отцом.

Филипп вдруг решительно поднялся со скамьи. Семена подождут. Ему нужно сейчас быть со своими детьми, он должен сам повести их на прогулку, а не мисс Милсби, которая не умеет отличить ель от дуба, а розу от маргаритки. Конечно, дети не умрут, если он этого не сделает, но обязанности отца, в конце концов, не должны ограничиваться заботой о том, чтобы дети были одеты и накормлены…

Филипп снова посмотрел в окно, напомнив самому себе, что сейчас февраль. Ни мисс Милсби, ни он сам при всем желании не смогли бы обнаружить во дворе ни роз, ни маргариток. Но это не дает ему права манкировать обязанностями отца. Тем более, что прогулка на свежем воздухе, сопровождаемая лекцией о природе, - это как раз то, что из обязанностей отца удавалось ему, пожалуй, лучше всего.

Филипп решительно вышел из оранжереи и направился к дому, но, не пройдя и трети пути, вдруг остановился. Если детей на прогулку поведет он, то перед этим следует зайти с ними к их матери. Она, все так же пребывая в своем постоянном состоянии равнодушия ко всему на свете, скорее всего, не скажет и не сделает ничего, разве что потреплет их по голове, но все равно детям необходимо общение с матерью.

Ах да, он и забыл, что Марины сейчас нет в ее комнате… Значит, нужно будет разыскать ее во время прогулки. Может, она даже захочет присоединиться к ним… Это было бы лучше всего.

Но, поразмыслив, Филипп усомнился в том, что это хорошая идея. Он достаточно хорошо знал жену, чтобы понимать: если Марина вышла из дома - это еще не значит, что у нее хорошее настроение. Скорее наоборот - очередной тяжелый приступ хандры. А в таком случае детям лучше не встречаться с матерью.

Резко повернувшись, Филипп направился в рощу, в которой за несколько минут до того скрылась Марина. Шел он быстро, почти бежал - надо было догнать жену и определить, каково ее настроение. Если он поспешит, то, возможно, еще успеет вернуться в дом прежде, чем мисс Милсби выведет детей на прогулку.

Проследить путь Марины было легко. Земля была сырой, а Марина, очевидно, была в тяжелых ботинках, поскольку на земле четко отпечатались ее следы. Следы эти вывели Филиппа из рощицы на поросший травой склон.

– Черт побери! - едва слышно проворчал себе под нос Филипп, приложив ладонь ко лбу козырьком, чтобы защититься от слепящего солнца, и вглядываясь вдаль: не мелькнет ли где-нибудь красное пятно?

Но ничего не было видно ни рядом со старым заброшенным амбаром, ни в поле, служившем Филиппу в теплое время года для его селекционных экспериментов, ни у огромного валуна, где Филипп, бывало, любил играть в детстве.

Наконец, обернувшись к северу, Филипп увидел ее. Марина направлялась к пруду.

К пруду!

Филипп застыл на месте, глядя на удаляющуюся фигуру Марины - не столько от страха за жену, сколько просто от неожиданности ситуации. Марина никогда не купалась - во всяком случае, с тех пор, как Филипп ее знал. Он даже не знал, умеет ли она плавать. Более того, на памяти Филиппа Марина никогда даже не ходила в этом направлении, хотя о существовании пруда она, скорее всего, знала. Филипп машинально зашагал к пруду, словно подсознательно почувствовав опасность, которую боялся признать осознанно. Марина уже подошла к самому берегу, и Филипп побежал к ней.

– Марина!

Но если жена и слышала его, то никак не отреагировала. Не замедляя и не ускоряя движения, как бы механически, Марина заходила все дальше в воду.

– Марина! - Филипп буквально летел к пруду, но все равно оказался бы рядом с женой не раньше чем через целую минуту, а за это время могло произойти непоправимое. - Марина!

Его жена уже была в том месте, где, как знал Филипп, дно резко обрывалось. Через секунду ее красный плащ мелькнул на поверхности воды, а еще через мгновение скрылся и он.

Филипп снова и снова звал жену, хотя та, скорее всего, не могла его слышать. На ходу сбросив ботинки и плащ, Филипп с разбегу погрузился в ледяную воду. За ту минуту, что Марина пробыла под водой, вряд ли она могла утонуть, но сейчас была дорога каждая секунда.

Филипп купался в этом пруду бессчетное количество раз, он знал все малейшие изгибы дна как свои пять пальцев. Быстрыми, энергичными движениями он направлялся к тому месту, где обрывается дно. От обжигающе-ледяных струй не спасала и одежда, но Филипп не обращал на это внимания.