Воскресный папа - Юлия Резник Страница 2

- Ну, что? Может, мы все-таки прокатимся? – вздернула брови то ли Танечка, то ли Сонечка.

Я с сомнением посмотрел на лед. В отличие от большинства собравшихся, катался я вполне прилично. Недаром десять лет отходил в хоккейную секцию. Но потом умер отец, и мне, как старшему, пришлось взвалить на себя заботы о матери и братьях… В общем, стало как-то не до хоккея.

- Можно, – поморщился. – Только, если не возражаешь, я бы сначала кофе выпил. Покрепче. Что-то меня после смены просто рубит с ног. Не знаешь, где здесь нормальным можно разжиться, м-м-м?

- Ой, а у нас можно прямо на льду чайки-кофейки пить! Вон, кафе  в том пряничном домике, видишь? – то ли Танечка, то ли Сонечка вскинула указательный палец с хищным острым ногтем.

- Прелестно… - пробормотал я.

- Правда, я отлично придумала? Можно согреться, не уходя с катка!

Ага. Как бы ни так. Кого не убили коньком – обварим кипятком. Видимо, слоган этого злачного заведения. Впрочем, какое мне дело до ожогов? Пусть у Юдина по этому поводу голова болит. Юдин – это зав ожоговым, а вы что подумали? Хороший, кстати, мужик. Надо с ним как-нибудь посидеть за рюмочкой.

- Отличная. Но я лучше схожу на фуд-корт. Тебе чего-нибудь взять?

- Латте с корицей было бы здорово.

Я выдавил из себя подобие улыбки. Снял, наконец, куртку и, аккуратно ту свернув, оставил на скамейке. Рядом, примерно в полуметре от нас, шнуровала коньки шумная, явно подвыпившая компания. Я наклонился, вспомнив, что забыл достать кошелек, и пока рылся в карманах куртки, невольно обратил внимание на ноги ближайшей ко мне размалеванной женщины.

- Вы бы потуже зашнуровали ботинки, - пробормотал я.

- Да вроде и так нормально, - тетка оглядела свои тощие ноги в коньках и перевела на меня вызывающий взгляд, в котором явно читалось: «Че ты ко мне прицепился?». Ну, так-то и так. Хочет калечиться – кто я такой, чтобы мешать? Не в мою-то смену – и ладно.

Пожал плечами:

- Стопа зафиксирована плотно. Голенище болтается. Я понимаю, этим конькам сто лет, и шнурки уже рваные-перерванные, но… малейшее неправильное движение – и вам обеспечен открытый перелом.

- Да ты что такое говоришь, Миша! Женщина, не слушайте его. Коньки в прошлом сезоне куплены! А шнурки мы вообще каждый месяц меняем. Вы идите-идите… Приятно провести время! – вмешалась то ли Танечка, то ли Сонечка, а когда дамочка, задрав нос, ушла, возмущенно на меня уставилась: - Ну, ты что, Миш?! С ума сошел? Ты зачем мне народ распугиваешь?

- Не распугиваю, а предупреждаю. Вы разве не должны проводить какой-никакой инструктаж?

Кажется, Танечке-Сонечке мой вопрос не понравился. Она сжала губы и пошла некрасивыми красными пятнами. Эх… Плакало мое свидание, похоже. Ну, и черт с ним. Я вертикально едва держался, а уж в горизонтальной плоскости вряд ли бы смог раскрыть свой недюжий потенциал. Тот хоть и был непомерно большим, но боюсь, усталость была и того больше. Признав очевидное, я даже как будто воспрянул духом.

- Я за кофе, - повторил зачем-то и, не глядя на то ли Танечку, то ли Сонечку, поплелся между заполненными до отказа столиками фуд-корта.

Так и не выяснив, где готовят хороший эспрессо, побрел к KFS. Сделал заказ и прислонился к стеночке в ожидании, пока тот приготовят. На носу был Новый год. А потому залы торгового центра были разряжены в пух и прах, а на пятачке возвышалась огромная искусственная елка, обмотанная разноцветным блестящим серпантином и невротично подмигивающей гирляндой. Все это пестрое великолепие чайной ложкой выедало мои не знавшие сна глаза. Я зажмурился на минутку, да так и уснул, стоя у стеночки.

В себя пришел, как из воды вынырнул. Не сразу сориентировался, где я. И что вообще происходит.

- Заказ сорок ноль восемь! Мужчина, это не ваш? Забирать будем?!

- Да, конечно. Извините.

Открыть стаканчик, когда у тебя в руках два – было не так уж просто. А через дырочку в крышке я пить не любил. Пока возился – обжег себе руку. И это даже не на катке! Там бы я так легко не отделался. Выругался под нос…  Поднял взгляд и только тут заметил странную суету на льду. Дернулся посмотреть, что там случилось, но внутренний подленький голос шепнул:

- Эй, Михал Ильич, ну-ка, тормози. Тебе какое дело, что там происходит?! У тебя только-только смена закончилась. Восемь часов к ряду оперировал! А до этого - еще три и два. Совесть имей, а то, ишь, отыскался, спасатель ты недоделанный.

- Да я только одним глазком… Вон, и скорая уже подоспела.

- Ну да, ну да, работа тебя сама ищет, да, Михал Ильич?

- Да заткнись ты!

- Вот и поговорили. Дурак ты, Миша. Ду-рак!

- Ай, ну тебя…

К тому моменту, как я подоспел и перемахнул через бортик, пострадавшего, кем бы он ни был, уже поместили на носилки. Но почему-то попытки унести того со льда так никто и не предпринял. Я подошел ближе, не совсем понимая, чем вызвана заминка. Растолкал зевак. Моему взгляду открылась странная картина. Два здоровых парня и совсем маленькая девчонка. Наверное, только после училища. На каталке – та самая разукрашенная тетка. И кровищи…

- Женщина, - взывала девушка-фельдшер, - уйдите с дороги.

- И не подумаю! – визгливо прокричала то ли Танечка, то ли Сонечка.

- Так, что здесь происходит?! – вмешался я, узнав парней-скориков. Протянул руку для пожатия.

- Да бред какой-то, Михал Ильич! – оживился Стас. – Здесь перелом открытый, а эта… Эта требует, чтобы мы коньки сняли.

- Какие, к черту, коньки? С кого сняли? - тихим зловещим шепотом, от которого у моих подчиненных стыла кровь в жилах, поинтересовался я и перевел взгляд то ли на Танечку то ли… вы поняли.

- Те, которые на пострадавшей, - изумленным голосом, будто сама не в силах поверить в то, что это действительно происходит, отозвалась новенькая фельдшерица. Я перевел на неё взгляд – красивая! Хоть и мелкая – кожа да кости.

- Но она же взяла их в прокат! Вы хоть знаете, сколько они стоят?! – визжала Танечка…

- Так… Ты! Ушла с дороги, – рявкнул я, - Станислав Владимирович, Анатольич, давай её скорей ко мне. А что б его все! Так и знал, что этим закончится!