Свои чужие - Джина Шэй Страница 2

Развеял.

“Чужой золотой мальчик” и развеял, и боже, как я тогда была рада, что его написала. Аж дышать легче стало. А дальше — дальше пошло, и зря я боялась, что потеряла форму, что разучилась придумывать истории, отнюдь. Их будто даже больше за моей спиной столпилось, и с той поры повелось — одну книгу пишешь, две придумываешь походу.

Костя подходит ко мне, когда от меня отходит последняя читательница. Деловой, собранный Костя. Обязательный, как и всегда. Я прекрасно знаю, что у него в издательстве много дел, но он все-равно явился, чтобы поддержать меня на конференции. Улыбается, глядя на меня. До меня правда только через минуту доходит, что неплохо бы ему и взаимностью ответить, но ладно. Лучше поздно, чем никогда, так ведь?

Тот незнакомец — с ним.

— Госпожа Бодлер, — улыбается он, ловя мою руку, касаясь губами.

Ну ладно, вообще-то не Бодлер, вообще-то Иванова, но Полина Иванова — довольно скучный псевдоним для автора любовных романов, а Полина Бодлер — весьма-весьма звучно. И мне нравится звучание псевдонима, я прикипела к нему как ко второй коже.

— Полли, это Илья Владиславович Кирсанов, очень хотел с тобой познакомиться, — замечает Костя в ответ на мой вопросительный взгляд.

И боже, да, я действительно замираю. Может ли такое быть вообще?

— Кирсанов? — переспрашиваю я, силясь удержать на лице спокойствие. — А вы случайно не…

— Случайно да, — Илья слегка склоняет голову, а я лихорадочно размышляю, не осталось ли у меня хоть открыточки, чтобы взять автограф.

Кирсанов! Сам! Тут! Хотел со мной познакомиться!!!

Да у нас в стране никто не снимает полнометражных смотрибельных романтических мелодрам, кроме него. Все сплошь вульгарщина и скабрезные шуточки. Ах, да, и обязательно секс и голые торсы в кадре. Ничего не имею против красивых мужских торсов, но когда количество достоинств у фильма равняется количеству торсов, это довольно грустно.

Но не у Кирсанова, нет-нет-нет. У него все красиво, смешно, он… Да, блин, у меня даже слов обычно нет, когда я выползаю из кино с его фильмов. И слез. И животик я обычно тоже успеваю от смеха надорвать.

Когда у меня лютый кризис, когда я хочу упасть и не писать — я смотрю фильмы Кирсанова и ощущаю себя искупавшейся в фонтане живой воды. Его фильмы — они дарят надежду. Даже такой взрослой, далекой от романтики тете, как я.

— Господи, это вы, — пищит вслух прорвавшаяся изнутри внутренняя фанатка. — Я же обожаю ваши фильмы. Вы даже не представляете насколько. По четыре раза смотрю каждый фильм в прокате. И Элю смотреть заставляю.

— Так это вам я обязан нашими сборами? — Кирсанов улыбается не ртом, но всем своим живым доброжелательным лицом, от уголков глаз. Везет его жене, вот правда. Сейчас я понимаю, почему у них трое детей. Я бы пятерых этому потрясающему мужику родила, но он моногамен, что действительно удивительно в двадцать первом веке. Но за пятнадцать лет ни одной интрижки, ни одного ребёнка, вдруг заявившегося со словами: “Я ваш сын”. Хотя журналисты с каждым годом копают все упорнее, стремясь отрыть эту сенсацию.

— Признаться, госпожа Бодлер, я ведь тоже ваш поклонник, — дружелюбно произносит Кирсанов. — И моя жена очень просила взять у вас автограф. Она читала абсолютно все ваши книги.

— С удовольствием обменяю свой автограф на ваш. — Честно говоря, я до сих пор не привыкну к статусу “медийной личности”, и к тому, что я, оказывается, могу общаться с такими мужиками на равных. Но я могу, на самом деле могу смеяться, обсуждать какие-то бытовые мелочи, касающиеся пишущегося нового романа, могу на равных обмениваться с Кирсановым томиком свежеотпечатанной книжки, с моим автографом “Для замечательной Надежды” и принимать билет на предпоказ свежего фильма.

А-а-а-а!!!

Мне будет завтра на что сходить! Я между прочим сама пыталась их достать, но мне не хватило «медийного размаха» личности, там же сразу все билеты свои разбирают.

Еще и с автографом. Боже! На стенку повешу. Под стекло. Дипломчик какой-нибудь выкину, их дофига у меня, а билет с подписью Кирсанова — один.

— Вы будто знали? — я пытаюсь быть внимательной, а то сейчас все сильнее ощущаю, что уж больно похожа на восторженную глуповатую блондинку.

— Я проводил разведку, — тоном профессионального суперагента сообщает мне Илья, а потом красноречиво косится на Костю. М-м-м-м, обожаю этого мужчину. Иногда он умеет преподносить действительно крышесносные сюрпризы.

— Полли, вообще-то Илья Владиславович здесь не просто так, — будто невзначай замечает Костя.

— Ах да, — Кирсанов спохватывается, будто у него совершенно вылетело из головы что-то важное. — Полина, мне же можно вас так называть?

— Да, разумеется. — Я настораживаю ушки, потому что это мне действительно в новинку.



— Полина, я хочу снять фильм по вашей “Фее-крестной”, — без обиняков произносит Илья, — что вы об этом думаете?

А я…

А я, кажется, все-таки буду выходить с этой конференции красная, как вареный рак.

А-а-а-а!!!

Остановите землю, принесите лед! Много льда!! Мне подвезли исполнение самой безбашенной мечты моей жизни!

Он бы еще спросил: “Что вы думаете о том, что я подарю вам Луну”.

— Я согласна! — выдыхаю я и вцепляюсь в руку мудрой Эльки. Уж она-то знает, что я сейчас почти готова упасть в обморок от счастья! В неё-то я уже не один раз об этом всем мечтала.

— Эй, а разве приличная женщина не должна сначала подумать? — смеется за моим плечом Паша.

— Принеси мне шампанского, изверг. Я — не приличная. Я — согласная прямо сейчас, — тоном шальной императрицы отзываюсь я.

А дальше — дальше болтовня. По делу, разумеется, по делу.

Меня будет экранизировать Кирсанов!

Меня!

Кирсанов!!!

Господи, как хорошо, а.

Что может испортить этот миг моего писательского неподдельного счастья?

Ответ на этот вопрос я получила довольно быстро…