Два идиота - Алёна Снатёнкова Страница 2

Я кричу.

Потому что меня хватают на руки и на плечо забрасывают.

Гуляев.

Не, вот как так можно?

- Мисс «За новый айфон сделаю все что угодно» расстроится, что ты её так на руках не носишь. – Истеричкой я бываю редко. Визжать, когда твоя задница у всех на виду, не самое удачное решение. – Или силенок не хватает?

- Да хрен с ней, – смеется…

Что? Он смеется?

– Никольская, знаешь, что я сейчас сделал?

- Решил меня куда-то утащить. Это похищение, идиот. Второй косяк за вечер, тебе конец.

Куда меня несут?

Слышу стук, меня ставят на пол. Серьезно? Подсобка с убогим диваном?

- Решил меня здесь закрыть? – Теперь и мне смешно. – Мы не дети. И нам не десять, чтобы мстить таким образом.

- И закрою.

Он стоит рядом, смотрит на меня так, будто съесть хочет. Эй, я не салат на новогоднем столе.

– Но сперва кое-что расскажу. Во-первых, я не встречался с отцом.

В смысле?

Я же сама слышала, как Гуляев с сыном разговаривал на повышенных тонах.

- Во-вторых, я в курсе, какую свинью ты мне подложила.

- С этой свиньей ты сам познакомился.

Кстати, куда телка его делась? Да к черту телку. Евсей не в курсе, что его ждет.

- Тогда как ты узнал?

- Матери позвонил.

Вот это я попала.

Он же меня…

Да фиг у него получится.

Если бы утром мне сказали, что ночью я сама наброшусь с поцелуями на Гуляева, я бы рассмеялась и сдала этого человека в дурку. Но нет. Я тянусь к парню и прижимаюсь к его губам.

Оу.

Это точно приятнее, чем на шпагах с ним сражаться.

Не ожидал, Гуляев? Расслабься, я тоже в шоке.

- Не боишься, что маменькин сынок узнает, чем ты занимаешься в пяти метрах от него?

Вместо того чтобы начать думать об этом самом «маменькином сынке», я думаю только о руках Гуляева, которые нагло шарят по моей заднице.

- С чего ты взял, что я не представляю его вместо тебя? - Удар попадает прямо в цель, на секунду выбивая соперника из реальности.

- Разве такое возможно? – надменным тоном говорит Евсей, проводя языком по зубам.

Он прав. Невозможно. Но это не значит, что мне не хочется.

- А то, – вру и не краснею, а затем сама хватаю его за ворот рубашки, чтобы притянуть к себе и продолжить начатое.

Надо признать, целуется он шикарно.

Настолько крышесносно, что можно забыть, каким мудаком он бывает в те времена, когда его язык не атакует мой рот. Да-а-а, лучше не вспоминать все выходки этого говнюка, который прямо сейчас лезет ко мне под юбку с такой уверенностью, будто делает так каждый второй понедельник.

- Не думаю, что он может «так».

Кажется, я пискнула, когда меня подхватили на руки и кинули на диван. Мгновение, и мужская ладонь ложится на обнаженное бедро, царапая кожу. Евсей близко. Очень близко. И эта близость настолько опьяняет, что хочется остановить мгновение и заорать во всю глотку: «Плевать, что он придурок и гад, пусть только начнет раздеваться!»

- Охрененные ноги, Никольская. Как я раньше не замечал?

- Евсей, - выдавливаю из себя, когда его пальцы добираются до чулок.

- Хочешь быстрее?

- Хочу, чтобы ты закрыл свой рот.

И он закрывает. Моими губами. Цепляюсь пальцами за его волосы, молясь всем богам, чтобы нам кислорода хватило. Откинуться в ночном клубе, на каком-то обшарпанном диване, так себе кончина. Но сейчас плевать на это. Сейчас мне хотелось разорвать на нем рубашку и провести коготками по рельефной груди. Оставить красный след. Или откинуть голову и позволить ему вести этот безумный танец, который, как обычно, начался с ругани в общественном месте.

Хотелось большего. Чтобы он не останавливался. Не сейчас, когда я уже готова была послать к чертям свои принципы. Не сейчас, когда мое тело само тянется к этому парню. И тем более не сейчас, когда он разводит мои ноги, устраиваясь между ними.

Ох.

Ох, это мягко сказано.

На этот раз я вздыхаю так громко, что, уверена, меня слышали за стенкой, где громко-громко играет музыка.

- Чего не сделаешь ради такого вида, принцесса, – ухмыляется Гуляев, медленно проводя пальцем по моему животу. – В следующий раз, когда ты будешь грозиться переехать меня машиной, я буду вспоминать этот момент. Ты – подо мной. Идеально. Надо было тебя раньше завалить.

- Какой же ты…

- Охрененный? Я знаю, принцесса. Черти в твоих глазах с потрохами сдали тебя.

- Хотела сказать идиот, но ты и сам это знаешь.

- Я услышал только слово «хотела», на нем и остановимся. Зашибись, что хотелки у нас с тобой одинаковые.

Врезать ему, что ли? Просто так, чтобы корона слетела. Но какой там. Когда его рука проскальзывает под лифчик, мой мозг выдает ошибку, собирает вещички и сваливает в неизвестном направлении.

Горю.

Все тело горит, а руки сами тянутся к его ремню.

- Правильно, Никольская, выпускай на свободу все желания и расстегни эти чертовы джинсы.

Делаю то, что он говорит, с силой прикусывая губы. Одергиваю себя, когда пальцы дотрагиваются до ширинки. Не-е-е, сначала рубашка. Именно её я мечтаю разорвать с того самого момента, как меня, словно мешок картошки, закинули на плечо и утащили в эту комнату. Улыбаюсь, смотря прямо в глаза Евсею, и убираю руки, сжимая пальцы в кулаки.

- Идет борьба добра со злом? Забей, зло всегда побеждает. Не борись, и мы полетаем.

Раз, и пуговицы на его рубашке отлетают в разные стороны.

Два, дорогая тряпка летит на пол.

Три, снова протягиваю руку к его ширинке и провожу пальцами по натянутой ткани.

- Попроси.

- Чего?

- Будь хорошим мальчиком и попроси меня расстегнуть джинсы, – вожу пальцем по грубой ткани, смотря в глаза разъяренного тигра. С огнем играю. Но эта лучшая игра в моей жизни. – Ты ведь хочешь этого?

- Просить? – смеется он, выполняя за меня всю работу. – Ты дура или реально считаешь, что я похож на того утырка, с которым ты сюда приперлась?

- Это вопрос? – говорю, а сама взгляд не могу оторвать от места, где виднеется резинка мужских боксеров.

- Всегда считал, что твой рот должен быть чем-то занят. Сказать чем?

Много слов, очень много слов, от которых покраснеть хочется, но я не успеваю. Меня приподнимают и резко стягивают топ, заставляя от неожиданности прикрыть грудь руками.