Сила притяжения - Анастасия Малышева Страница 2

Войдя в просторную и наполненную светом кухню, я увидела, что отец в очередной раз решил встать за штурвал кулинарии, вооружившись лопаткой и миской, наполненной жидким тестом и в которой утопал половник. Приблизившись к нему, я обняла родителя за талию, прижавшись к его спине. Я всегда так делала с тех самых пор, как научилась ходить, и порой мне казалось, что и в сорок лет я буду начинать своё утро вот так. При условии, что я не выйду замуж и не съеду от родителей.

- Доброе утро, папочка, - негромко сказала я, вдыхая его аромат.

Каюсь – я была папиной дочкой. До мозга костей. Нет, маму я тоже бесконечно любила, но с отцом у нас была какая-то особая связь, которую иначе, кроме как мистической, назвать было сложно. Мы понимали друг друга с полувзгляда, и всегда поддерживали один другого, даже если это означало поссориться с мамой. И даже когда я, казалось бы, разочаровала семью, заявив, что танцы – не то, чем я дышала и хотела бы заниматься, папа, который был знаменитым танцором и тренером, не просто не отказался от меня, но и помог определиться с моими собственными мечтами. А ведь я была Данчук – в танцевальных кругах это была не просто фамилия, это был бренд, знак качества. Нашей семье было положено танцевать – это заложили в нас сами гены. Но, увы и ах – я делала это лишь ради развлечения и в качестве небольшой спортивной нагрузки. Это не было моим призванием. Видимо, какой-то ген во мне сломался.

Обернувшись, отец послал мне ласковую улыбку:

- Привет, Кнопка.

Заметили разницу? Раньше была Котёночком, а став старше, трансформировалась в Кнопку. Так, глядишь, к тридцати годам я могла бы стать, ну, не знаю, Императрицей, например. Мне нравился такой расклад.

- Клянусь, если бы я не была уверена в том, что ты – моя дочь, я бы закатила сцену ревности, - послышался голос мамы со стороны входа на кухню.

Обернувшись, я заметила, как она смотрит на нас, явно пытаясь выглядеть грозно, но не увидеть в её глазах улыбку мог только слепой. Мама часто говорила, что это вселенская несправедливость – вынашивать ребёнка девять месяцев, рожать несколько часов, чтобы потом дочь не отлипала от отца. Мне кажется, родители и Сашку решили завести лишь потому, что мама рассчитывала отыграться и сделать мелкого рабом своей любви. Собственно, так и вышло – Санечка был маленькой копией матушки. Только характером пошёл всё же в отца – такой же неугомонный и непоседливый. И постоянно танцующий. Серьезно – ему танцевальные гены передались, казалось, в двойном объеме, в качестве компенсации за меня. Всё свободное время младший Данчук проводил в танцевальной школе, которой, собственно, руководили мои родители. Любимый стиль мелкого был поппинг, если вам это о чём-то говорит.

Вообще, я слышала, что выделять любимчиков в семье неправильно, и была согласна с этим утверждением. Более того – я никогда не ощущала недостатка в любви ни от кого из своих родственников. А их у нас было ого-го как много, и по большей части все не родные. Глядя на своих родителей, я не могла сказать, что кого-то из них я люблю больше – для меня они в принципе были всегда одним целым. Всегда вместе, поддерживающие друг друга, и бесконечно любящие – такими они представали в моих глазах. Но папа – это ведь…папа. Мама как-то раз сказала, что мы полюбили друг друга с первого взгляда, и у меня не было ни единого повода сомневаться в её словах.

- Девочка моя, ты же знаешь, что в моей жизни есть всего три женщины, - отозвался папа с лукавой улыбкой.

- Три?! – воскликнули мы с мамой в один голос и она добавила:

- Данчук, ты не охренел ли часом? Такими цифрами кидаться? Завещание уже написал?

Отец закатил глаза, прежде чем ответить, подняв одну руку вверх:

- Смотри сама. Ты, - с этими словами он загнул один палец, - Нюта, - прозвучало моё имя и загнулся второй палец, - Моя мама, - третий палец отправился за своими собратьями в согнутое положение.

- Оу… - выдохнула мама, задумавшись, а после махнула рукой, - Ладно, живи пока.

- Вот уж спасибо за разрешение, - хмыкнул отец, ставя на стол блюдо, на котором ароматной горской возвышались блинчики, - Где мой юный танцор? – поинтересовался он, хмурясь.

- Я тут!

В кухню практически влетел долговязый рыжий волчок по имени Саша. Обняв маму и звонко чмокнув её в щеку, он дал «пять» отцу, прежде чем сесть за стол. От плохого настроения у него не осталось ни следа. А что я вам говорила – переходный возраст. Гормоны творят с подростками, что хотят.

- Налегай на завтрак, чемпион, - посоветовал отец, взъерошивая медные вихры Саши, - Отвезу тебя на твою линейку. А после – в зал. У тебя же сегодня уроков нет?

Мелкий с самым довольным видом покачал головой, вгрызаясь в блинчик. Я в очередной раз позавидовала белой завистью – мне, судя по расписанию, предстояло отучиться полноценный день, и закончиться занятия грозили ближе к четырём часам. Одним словом – мрак.

Мама нахмурилась:

- Вы не рановато тренировки то начинаете? Мы только вернулись, ребёнку отдохнуть надо.

Но «ребёнок», судя по всему, так не считал. Покачав головой, он заявил:

- Мам, первые соревнования уже через месяц! Если я пролечу – это будет провал, фиаско, караул, катастрофа!

Мама засмеялась и поспешила прервать этот поток сознания:

- Хорошо, я поняла. Но всё же – постарайтесь не налегать на тренировки. Не в ущерб школе. Ты понял меня, Данчук? – бросила она грозный взгляд в сторону отца.

Тот сделал вид, что испугался этого жеста и поспешил кивнуть:

- Конечно. Гранит науки – превыше всего.

Однако, по тому, с каким видом мужчины нашей семьи переглянулись, я могла сделать вывод, что имели они в виду и школу, и уроки, и прочие прелести. Танцоры, что с них взять? Фанатики.

Мой телефон завибрировал, сообщая о входящем смс. Быстро его прочитав, я поднялась на ноги:

- Настя приехала за мной. Увидимся.

- Веди себя прилично, - насупился папа, - Разбей в первый же день окно в столовой, или нахами преподавателю. Заставь семью тобой гордиться!

Я только закатила глаза, напоминая себе, что мой отец – взрослый человек, а не подросток, примеривший на себя его оболочку. Чмокнув обоих родителей и потрепав по макушке Сашу, я, прихватив сумку, поспешила выскочить из дома.

На подъездной дорожке стоял и ждал меня темно-синий «фольцваген-жук», за рулем которого сидела моя самая лучшая в мире подруга – Настя Грозная. Это фамилия такая, если что, так-то эта девушка и мухи обидеть не могла. Слишком мечтательная, какая-то неземная – она производила впечатление ангела, который по ошибке оказался на земле и пытался адаптироваться к этому жестокому миру. Выходило у неё с переменным успехом, если честно.

Сев на переднее сидение, я улыбнулась:

- Ну привет, красотка.

Настя повернулась ко мне, сдвигая солнечные очки на макушку и являя миру свои чудесные светло-серые глаза. Её длинные светло-русые волосы, как и всегда, были заплетены в неряшливый пучок, а на потертой футболке я разглядела пятно краски. Грозная была дочерью весьма известного художника, и унаследовала от него не только гены, отчество и фамилию, но и талант. Быть может, это было еще одной причиной её некоторой отчуждённости – гении всё видят в несколько ином свете и мир наш воспринимают по-другому.