Тени мудрецов. Часть 1 - Дэлия Мор Страница 2

Объявление повторяют еще дважды, а потом включают не то сирену, не то звуковое напоминание из трех протяжных гудков. Нас с капитаном подхватывает поток цзы’дарийцев и засасывает в узкое жерло перехода между отсеками. Крепко прижимаю локти к телу и смотрю под ноги, чтобы не столкнуться с кем-нибудь, но военные даже в спешке внимательны и дисциплинированы. Будто по плацу маршируют на учениях, а не собираются расщепить свои тела на атомы и собрать их снова.

От последней мысли живот скучивает спазмом страха. Тело расщепляют, а сознание? Понятно, что потом все возвращается на место и не путается, но что будет с моими духами? Не успеваю спросить их об этом, поток выносит на металлическую лестницу к длинным ярусам спальных ячеек. Поднимаю голову, выглядывая из-за широких спин в черных комбинезонах, и давлюсь кашлем от удивления. Бездна, они раздеваются! Четко, быстро и догола. Перед глазами мельтешат мужские тела, как камни на доске для игры в Шу-Арлит. Черные, еще одетые, и белые, уже голые. Бойцы переговариваются, смеясь, забрасывают одежду в открытые дверцы ячеек и, сверкнув ягодицами, ныряют внутрь, прокатываясь по роликам.

Смущаясь и отворачиваясь ото всех, не замечаю, как поднимаюсь на наш ярус и чуть не врезаюсь в Рэма. Майор уже босиком и в одной рубашке. Увидев меня, он усмехается и дергает за липучки.

— У тебя ненормально большие глаза, Тиберий. Яйца где-то прищемил?

Поперхнувшись ответной колкостью, намертво прилипаю взглядом к рисункам черной тушью на теле Рэма. Орнамент из тонких линий и широких лент начинается на шее, захватывает плечи и спускается по груди под резинку исподнего. Никогда прежде такого не видела.

— Зачем это? — спрашиваю, чуть было не ткнув пальцем в перекрестие линий на предплечье лысого стервятника.

— Ритуальные татуировки гнарошей, — вместо Рэма отвечает у меня за спиной Публий. — Здесь буквально написано, что перед тобой доблестный воин, и не стоит пытаться проверить это в поединке, иначе один из крупнейших кланов назовет тебя врагом. Высшая честь для представителя другой расы.

Гнароши тоже космические наемники. Синекожие и четырехрукие исполины на две головы выше цзы’дарийцев. Что могло произойти, чтобы главе службы безопасности оказали честь? Я разглядывала его привязки вдоль и поперек, но никаких странностей не находила. А тут такой сложный рисунок с глубоким смыслом. Мне бы язык прикусить, но любопытство толкает под руку не хуже демонов:

— Они смываются?

— Нет, только срезаются вместе с кожей, — кривится Рэм и снимает исподнее, а я, не выдержав отворачиваюсь, утыкаясь носом в комбинезон Публия. На любимого мужчину долго стеснялась смотреть без одежды, а массовое раздевание перед телепортацией выше моих сил.

— Ты слишком остро реагируешь, — шипит военврач, — так нельзя.

— Нельзя было брать его сюда, — ворчит Рэм. — Ни опыта, ни подготовки, ни банального соображения, что можно делать, а что нет.

— Майор, разве не в ваших интересах помогать Тиберию справляться с легендой операции? Вместо того чтобы лишний раз провоцировать.

Публий говорит со старшим по званию очень жестко и одновременно дергает меня за плечи, разворачивая обратно. Знаю, что перегнула палку. Мужчины себя так не ведут даже в терме, где купаются одни женщины, но ничего не могу с собой сделать. Лицо под маской пылает жаром, и смотреть могу Рэму только в глаза. Вокруг щелкают замками дверцы ячеек, и суета понемногу стихает. Не стоит вот так торчать у всех на виду, но стервятник не выпустит меня из когтей, пока не насладится триумфом.

— Руководит операцией капитан Вир, а я не обязан нянчиться с нилотами чужих генералов. Если мудрец не может справиться с эмоциями, то лучше вернуть его на Дарию. Подальше от позора на всю галактику. Я терпел этот фарс дома, но всему есть предел, капитан Назо. Нельзя решать важные политические вопросы с грелкой в постели, а другого применения выдающимся способностям Тиберия я не вижу.

Как бы не было обидно, а Рэм прав. Потому и Публий молчит, даже не пытаясь защитить меня. Там, где каждое слово может стать решающим, не существует незаметных мелочей и простительных слабостей. А я дергаюсь, как девчонка, случайно открывшая дверь в мужской душ. Наилий доверяет мне и очень сильно рискует. Неужели сложно запомнить, что я теперь мужчина? Обращаться к Рэму по званию и перестать реагировать на его выпады хотя бы те несколько дней, что мы на Эридане?

— Виноват, майор Рэм, — опускаю взгляд и произношу как клятву: — больше такого не повторится.

— Посмотрим, — цедит он сквозь зубы и запрыгивает в ячейку.

Стою, будто сама раздетая и облитая чем-то липким и противным. Умеет Рэм макнуть с головой в дерьмо, но сейчас правда лучше проглотить и перетерпеть. Не докажу ничего на словах, да и фокус с подселением вряд ли впечатлит майора. Я для него навсегда останусь генеральской подстилкой, хоть тройкой себя назову, хоть императрицей.

— Извини, нужно было предупредить тебя про раздевание, — шепчет Публий. — Предосторожности при телепортации максимальные. Все неорганическое должно быть как можно дальше от тела. Тебе тоже придется снять одежду, но давай дождемся, пока останемся одни.

Молча киваю и слежу, как последние пассажиры готовятся к телепортации, а по лестнице к нам поднимаются Трур и капитан Вир. Разведчик ростом ниже Наилия, но умудряется смотреть на всех свысока. Широкий и круглый нос, пухлые губы, а глаза мелкие и глубоко посажены так, что взгляд Остия Вира кажется свирепым, даже когда он смеется. На меня он смотрит с подозрением и старается обходить стороной. Может, тоже не любит психов, как Рэм?

— Нас ждете? — спрашивает капитан Вир, открывая свою ячейку.

— Да, — Публий тянет меня за рукав, отступая от соседней дверцы. — Трур, готовься, я помогу.

Разглядываю номера на ячейках, пока мужчины раздеваются. Под штанинами комбинезона у Трура два протеза. Один до колена, другой до середины бедра. Черный металл тускло блестит под лампами жилого отсека, а сервоприводы работают бесшумно, но мне все равно иногда слышится скрип или шипение. Ноги снайпер потерял на Эридане, долго потом служил старшим виликусом, а теперь снова летит туда.

— Обопрись на меня, — просит Публий, наклоняясь к протезам и надавливая на незаметные кнопки.

Металл отделяется от ровных культей ампутированных ног и Трур теряет опору, грузно повалившись на медика. Цепляется, как утопающий за спасателя, но все равно соскальзывает. Невыносимо видеть муку у него на лице. Жизнерадостный, сильный, бесконечно добрый Трур…и вот так.

— Подождите, помогу.

Остий бросается к ним, ныряя под руку снайпера. Вдвоем капитаны поднимают его к поручню ячейки и помогают забросить ноги внутрь.

— Спасибо, — говорит он оттуда, — а протезы?

— Я их положил в нижнюю свободную ячейку, — отвечает Публий. — Не вылезай без меня, хорошо?

— Хорошо, — бесцветным эхом звучит голос Трура и дверца опускается.