Трудные леди школы Бауман  - Марина Болдова Страница 2

– Да пошли вы! – Ксения одним движением руки сгребла в сумку то, что лежало на парте, перекинула ремень через плечо и, зло зыркнув на ошеломленную учительницу математики, пошла к выходу.

– Ляшенко, вернись! – тихо и робко пискнула математичка, по виду на год-два старше своих учеников.

Ксения даже не обернулась. Достала эта школа! Она, Ксюша, знает больше этой шмакодявки, и это факт. Когда отец перевел ее в математический лицей из простой районной школы, она даже обрадовалась. Математику любила так, что задачки снились по ночам. Она решала все, что попадалось под руку. Теребила отца, своего учителя, соседа-шахматиста. Шахматы она любила не меньше. Зная от отца, что тот ходил в шахматный кружок в Дом пионеров, Ксюша тихо ему завидовала. Ей пойти было некуда. Какие там кружки!

…Мама Ксюши умерла, когда ей исполнилось два года. Жили они тогда в Житомире.

Отец часто повторял, что долго не мог смириться – как так?! Он был старше на двадцать лет… «Мне бы вместо нее, старик уже!» – сокрушался он. А Ксюша замирала от страха – вдруг он тоже… от горя!

Безусловно, отец любит ее, потому и балует. И много работает. Оправдываясь перед ней, как он думает, обделенной отцовским вниманием. И до сих пор корит себя, что не смог заработать нужной суммы на лечение мамы.

Ксюша знает от него, как трудно было, когда он остался один с ней, крохой, на руках. Недолго помогала соседка, но у нее вскоре родился собственный внук, да не где-то, а в Америке. И она уехала. Отец вынужден был обратиться к своей матери.

Бабушка жила в Самаре, счастливо и беззаботно проводя время с третьим по счету мужем, партийцем в чинах, весьма состоятельным гражданином. Отец рассказывал, что появление в их квартире сына и внучки она тогда восприняла без энтузиазма, просто покорившись судьбе. И со словами благодарности добавлял, что неожиданно для него самого бабушкин муж привязался к ней, Ксюше, с первых дней. Да так, что решился выйти на пенсию, давно уже заслуженную по годам: ему перевалило за семьдесят.

Дед Женя стал для Ксюши и нянькой, утирая мокрый нос, и первым учителем, показывая буквы и цифры. К трем годам она читала слоги, знала весь счет до сотни и правильно расставляла шахматные фигурки на доске. Ксюша пыталась рисовать, глядя на рисунки деда Жени, неплохого художника. Помогала ему ухаживать за комнатными растениями, которые росли в горшках и кадках, расставленных на балконе и по квартире. Дед рассказывал сказки о каждом цветке, придумывая их сам. А вместо колыбельной пел ей русские романсы, аккомпанируя себе на гитаре.

Умер дед Женя внезапно, после перенесенного на ногах гриппа, когда Ксюше исполнилось семь. Она, не понимая, почему так бессовестно тот ее оставил, словно волчонок, стала огрызаться на любые ласки овдовевшей бабушки и отца. Первый класс она окончила с одними лишь тройками в ведомости. Бабушка до того растерялась, глядя, как Ксюша хладнокровно сжигает в тарелке документ, что даже расплакалась. Эти ее слезы заставили Ксюшу впервые после смерти деда посмотреть на ту без злобы.

Но заниматься ею бабушке все равно было некогда. Как Ксюша поняла тогда своим детским умом – бабушку увлекла новая любовь. И много позже узнала, что любовь была не такой уже и новой, зародившейся еще при жизни деда Жени. Бабушка уехала за новым мужем, Ксюша с отцом остались вдвоем. Но ненадолго. Через три года отец женился.

Появление нового члена семьи, мачехи Маргариты, Ксюша восприняла как неизбежное зло. Услышав впервые шипящее «тупица», брошенное ей в спину, Ксюша ничего не ответила, но решила, что с нее хватит. Она ушла из дома, прихватив рубли из хозяйственного кошелька. Поймали беглянку на вокзале, когда она пыталась купить билет до Саратова: под Саратовом, в деревне, жила сестра деда Жени, они ездили к ней каждое лето на недельку-две. Ее вернули рыдающему отцу и усмехающейся у него за спиной мачехе. Ксюша, поймав ее взгляд, поняла, что все, что делает, мачехе нравится. Потому что та хочет, чтобы она, Ксюша, была плохой. Ей так удобнее.

Однажды приснился дед Женя. Он укоризненно качал головой и ничего не говорил. Но Ксюша все поняла. Дед был ею недоволен. Она забыла все, чему он ее успел научить.

Пятерки поначалу давались с трудом. Но седьмой класс она окончила на «отлично», к тому же выиграла городскую олимпиаду по математике. И довольный отец перевел ее в лицей.

И тут Ксюша поняла, что не готова быть лучшей. Требовали все и на равных: математичка, русичка, химичка и даже физкультурник. Но, да ладно бы! Но математичка, эта курица, ставила ей тройки. И не за ошибки в решении, а за пропущенные запятые. И за неправильно, с ее точки зрения, оформленную работу. И Ксюша взбунтовалась.

Отец, месяцами живший за границей, оставлял ее на мачеху и домработницу Лиду. Маргарита целыми днями где-то пропадала, Лида же, выполнив домашнюю работу, намертво приклеивалась взором к экрану телевизора. Никто не интересовался ее учебой, а уж тем более – настроением…

Ксюша натянула куртку и присела на край скамейки, чтобы переобуться.

– Ляшенко, ты почему не на уроке? – голос Мамзели, как ученики называли за глаза директрису лицея, раздался совсем рядом.

– Меня выгнали, – соврала Ксюша.

– Пойдем, разберемся. – Мамзель положила руку ей на плечо.

Вся злость, до конца не истраченная на математичку, вдруг нахлынула на Ксюшу. Резко дернувшись, она вскочила и выбежала из здания. «Да пошли вы все!» – крикнула она громко, стоя на школьном крыльце.