Уроки музыки и любви - Люси Монро Страница 2

Будто Зефир что-нибудь знал об этом!

– Ты думаешь, что уроки музыки придадут моей жизни смысл? – Может быть, именно Зефиру нужно было немного отдохнуть от работы?

– Нет. Но я думаю, что у тебя появится возможность снова становиться Нео Стамосом, хотя бы на час раз в неделю, а не быть лишь греческим магнатом, который постоянно покупает и продает компании, не говоря уже о людях.

– Я не покупаю и не продаю людей. И я доволен своей жизнью.

– Но ты никогда не будешь доволен своими успехами.

– А разве ты отличаешься от меня?

Зефир пожал плечами, его итальянский приталенный пиджак сидел на них безупречно.

– Мы говорим о тебе. – Скрестив руки, он взглянул сверху вниз на Нео. – Когда последний раз ты спал с женщиной, Нео?

– Мы с тобой уже не мальчики, чтобы это обсуждать, Зи.

Зефир ухмыльнулся:

– А я и не хочу выслушивать рассказы о твоих победах. К тому же ты не смог бы мне ничего рассказать, потому что у тебя их не было.

– Что за черт! Я занимаюсь сексом тогда, когда захочу!

– Сексом – да. Но ты никогда не занимался любовью. Ты боишься близких отношений.

– Какого черта мы перешли от уроков музыки к этому невнятному лепету? И когда ты вообще начал думать об этой чепухе?

– Я просто хочу сказать, что жизнь твоя загнана в узкие рамки. Тебе нужно расширить свои горизонты.

– А теперь ты говоришь как агент по туризму.

– Я говорю как друг, который не хочет, чтобы ты умер от перегрузок и стресса, не дожив до сорока.

– С чего это ты взял?

– Когда последний раз мы играли в гольф, Грегор отвел меня в сторонку и предупредил о том, что ты прежде времени можешь загнать себя в могилу.

– Я уволю его!

– Нет, ты этого не сделаешь. Он – наш друг.

– Он твой друг. Но мой доктор.

– Именно об этом я и пытаюсь поговорить с тобой, Нео. У тебя в жизни один бизнес, и больше ничего.

– А у тебя? Если отношения с женщиной так необходимы, почему у тебя их нет?

– Я встречаюсь, Нео. И прежде, чем ты заявишь, что ты тоже встречаешься с женщиной, позволь мне заметить, что занятие сексом, без всякого желания снова увидеть свою партнершу, нельзя назвать отношениями. Это совокупление.

– В каком веке ты живешь?

– Поверь мне, я живу в нынешнем веке. И ты тоже, мой друг. Поэтому перестань упрямиться как осел и прими мой подарок.

– Я не желаю заниматься уроками музыки!

– Ты об этом мечтал.

– Мечтал?! Когда?

– Когда мы были подростками, на улицах Афин.

– Я много о чем мечтал тогда, но от многого мне пришлось отказаться. – Огромное состояние, которым владел Нео, требовало постоянных жертв, и он охотно приносил их – одну за другой.

И этот процесс сделал из него человека. Совершенно не похожего на лодыря отца, который исчез, когда Нео не было и двух лет, и на мать, которая больше увлекалась выпивкой, чем воспитанием ребенка.

– И это говорит человек, который прошел путь от афинских трущоб до Уолл-стрит!

– Я живу в Сиэтле.

Зефир пожал плечами:

– Фондовая биржа находится на Уолл-стрит, и мы пытаемся отхватить у нее значительный кусок.

Нео почувствовал, что начинает уступать – хотя бы потому, что не хочет разочаровывать единственного человека на свете, которого он любил.

– Я попытаюсь поучиться две недели.

– Полгода.

– Один месяц.

– Пять.

– Два, и это мой окончательный ответ.

– Я оплатил уроки за целый год, прошу заметить.

– Если мне понравится, я буду и дальше их брать.

– Хорошо. Договорились.

Кассандра Бейкер, второй раз за одну минуту, расправила на коленях платье – стильное, от Лиз Клай-борн, с кроем «трапеция», в бело-голубых тонах. Кэсс жила, как отшельник, но это не означало, что и одеваться она должна была соответственно. По крайней мере, так она говорила себе, когда через Интернет заказывала свой новый весенний гардероб. Она одевалась стильно даже дома, когда ее никто не видел, и это помогало ей чувствовать себя в форме.

Тонкие пальцы Кэсс неподвижно лежали на клавиатуре.

Нео Стамос должен прийти на урок через пять минут.

Когда Кэсс выставила свои уроки в качестве лота на благотворительном аукционе, как делала это каждый год, она думала, что их приобретет какой-нибудь студент. Какая-нибудь восходящая звезда, жаждущая работать с признанным, хотя и ведущим затворническую жизнь, пианистом.

Кэсс щелкнула заколкой, распустив свои длинные каштановые волосы, затем снова уложила их на затылке. Она была уверена, что, как и в прошлые годы, ее будущий ученик будет разделять с ней любовь к музыке. Она и подумать не могла о том, что очередным ее учеником станет абсолютный новичок в этом деле – греческий миллиардер. Для одинокой женщины, которая боялась даже открыть дверь незнакомым людям, это был просто кошмар.

Она стала читать о нем статьи, рассматривать его фото в журналах и газетах, в Интернете. Но ничто ей не помогло. Этот богатый грек должен был прийти с минуты на минуту, и она волновалась все больше. На публичных фото он казался человеком, который совершенно не интересовался музыкой. И почему ему приспичило брать уроки игры на фортепиано? Причем за очень большие деньги. Когда ставки на ее лот возросли до десятков тысяч долларов, откуда-то возник Зефир Никос – и предложил сто тысяч долларов! Это потрясло Кэсси – сто тысяч долларов за один час в неделю! Даже если эти занятия были рассчитаны на целый год, предлагаемая цена была немыслимой.

Организатор аукциона пришла в экстаз и, позвонив Кэсс по телефону, проболтала с ней целых полчаса: Кассандра никогда так долго не разговаривала с людьми, которых едва знала. Пожилая дама соловьем заливалась по поводу того, как замечательно, что мистер Никос купил уроки для своего старинного друга и бизнес-партнера Нео Стамоса.

И конечно, позвонил личный помощник мистера Стамоса – очень сдержанный, очень эффективный, – который уточнил расписание уроков. Кэсс была готова к любому расписанию, потому что ее собственный график работы был очень гибким, а на улицу она практически не выходила. И распорядок ее жизни никак не нарушался, когда она предложила заниматься по вторникам, назначив начало занятий на десять часов утра.

Совершенно не понимая, почему несказанно богатый, немыслимо красивый, амбициозный и чрезвычайно занятый бизнесмен захотел заниматься музыкой, Кэсс страшно нервничала. Честно говоря, Кэсс не нервничала так с тех пор, как в последний раз выступала на публике.