Горький шоколад - Валентина Щиброва Страница 191

Вытерев слезы одеялом, я перевернулась снова на бок, вспоминая вчерашний день. Я плохо помню момент, как упала в обморок в той комнате, как меня потом Марго и Рома приводили в сознание. Такая слабость, что даже сейчас трудно думать о чем — то. Они меня привезли домой. Помню, как Марго напоила сладким чаем и заставила лечь спать. Но только смутно помню того человека, и был ли он рядом, который раздавил меня, разорвал мою веру в него в клочья, мое доверие к нему и уверенность, что любит меня по — настоящему. Что ему тоже очень плохо, но его закостеневшее прошлое в семье не давало выхода чувству понять меня, простить. Я же чувствовала всегда, что он был искренне со мной. Господи, чувствовала. Каждый проникновенный взгляд, касание, шепот, поцелуй, слова — все было пропитано любовью, в которую так отказывался верить.

Почему? Почему он так поступил? Зачем предал наши чувства? Не хочу. Больше ничего не хочу. Он все убил вчерашним днем. Все перечеркнул черными чернилами. Пусть живет как хочет. Больше его для меня нет.

Зажав зубами краешек одеяла, пыталась сдержать свой крик отчаяния. Я не знаю, как я выберусь из своего состояния, но я найду эти чертовы силы. Найду силы встать с коленок. Хватит. Довольно убивать себя. Уже обмороки, а дальше что? Так и в больницу не долго загреметь. Будет мне горьким уроком, что люди не меняются. Что если нет желания идти навстречу, то не смысла и бежать за ним вдогонку. Это глупо и бессмысленно. Я сохраню все, что было между нами в сердце, выделю нашим прекрасным моментам место. Ведь в них я была очень счастлива. А воспоминания сотру со временем. Время мне в этом поможет. Обязательно.

Тяжело вздохнув, я собралась с духом и села на диван. Меня немного пошатнуло от легкого головокружения. Я протерла глаза и потерла виски. Срочно кофе. Так рада, что сегодня выходной. Не одевая халат, прямо в своей пижаме — в шортах и майке, поплелась в ванную. На полпути я услышала какой — то звук, доносившийся из кухни. Останавливаясь, я оглядела еще раз комнату, но вещей Марго не увидела. Кроме нее никто не мог здесь сейчас находиться. Ну, разве что Рома. Только с какой стати, он должен быть здесь? Даже лучше. Мне совсем не хочется сейчас быть одной.

Сменив свой маршрут, направилась на кухню, откуда до меня доносился запах ароматного мною любимого кофе. Гроза уже утихала, и дождь прекратил стучать в окна.

— Марго, мне тоже налей, пожалуйста, кружку кофе, — хрипло попросила я ее уже из коридора. — Ты ночевала что ли здесь?

Прочистив горло от хрипоты, я вошла на кухню.

— А …, - только и смогла я выдавить из себя, когда увидела, кто сидит за моим столом и пьет кофе из моей личной кружки с сердечками.

Меня прошиб озноб, и его волна прошла по всему телу. Чувствуя, что снова начинает кружиться голова от дикого волнения и ненависти, которая начинает вскипать во мне, я прислонилась к стене, нервно поправляя бретельку майки. Не могла поверить своим глазам.

— Успокойся и сядь за стол, — медленно произнес Саша, делая глоток из кружки. Он пристально рассматривал мои ноги, ступни, поднимаясь все выше … к груди, а затем и к лицу. От его взгляда жгло кожу и сердце. Но мне не было приятно, как раньше, мне было противно. Хотелось смыть его липкий взгляд с себя. Взгляд измены и предательства.

— Что … ты …, - меня всю трясло. Не могла связать и двух слов. — Проваливай … слышишь? Проваливай из моей квартиры!

— Маша, успокойся, — без угрозы повторил он. Его спокойствие вызывало бешенство, и хотелось снова ударить его. — Сядь. Поговорим без истерик.

— Без каких на фиг истерик? — вспылила я и быстро шагом подошла к столу. — Проваливай, я сказала, отсюда! Я не хочу тебя видеть! И тем более разговаривать. Ты сам вчера мне твердил, как ненормальный, что свободен, как орел. Вот и вали на свою свободу. Ты показал мне, каков ты есть на самом деле. Какое значение я имела для тебя. Да, я верила. Верила, что любишь меня. Старалась понять тебя и твое недоверие ко мне. Давая время обдумать. Ведь до последнего верила, что все же сможешь простить меня. Что я очень переживала за твою сестру, ставшую мне подругой. Я очень переживала и за тебя, что обманываю. Да, прекрасно знала, что обманывала тебя. Но все объяснила бы тебе, надеясь на твое понимание и прощение. По крайней мере, смогла попытаться объяснить. И что? Что?

Последние слова выкрикнула ему в лицо, стукнув кулаком по столу. Не важно, что выгляжу жалкой. Не важно, что на лице столько боли. На все плевать. Саша молча слушал меня и пил кофе, не реагируя на мой ор.

— А теперь сядь за стол. Мы поговорим с тобой. Кофе я налил, — Саша пододвинул ближе ко мне другую кружку.

— Как ты сюда зашел? — еле сдерживала желание набросится на него. Взглянув на его шрам над бровью, сильно прикусила губу. Меня это уже не волнует.

— Через дверь.

— Ты не имеешь никакого права быть здесь. Не имеешь никакого права говорить со мной! Не имеешь права вообще появляться в моей жизни! Понял? Все кончено теперь и для меня! Тебе это понятно?

Слезы не слушались и катились по щекам, показывая мою уязвимость перед ним.

— Я не спал ни с кем, — не сводил он с меня взгляда. Неужели я в нем увидела отблеск сожаления? Ну, уж нет.

— Мне все равно, спал ты с кем или нет. Я не хочу знать. Просто уйди и не появляйся больше здесь никогда!

— Маша! — настойчиво обратился он ко мне, сурово сдвинув брови. — Сядь, пожалуйста! И не истери.

— Ах, уже и пожалуйста? Ну надо же, какие мы вежливые стали. А чего это ты какой шелковый, а? Что за перемены? Вчера ненавидел, сегодня желание поговорить, — подозрительно сощурила глаза. — Перемкнуло в одном месте? Или сегодня думаешь мозгами, а не своим Отелло между ног.

— Хватит!

— А ты меня не затыкай! — ближе наклонилась к нему через стол. Он уставился на мою грудь. Даже кожей ощущала, как его дыхание начало сбиваться, глаза горели. — Я, как могла, боролась за свою любовь. За нас. Я бы все пережила, все вытерпела, потому что так … люблю тебя, но измену не прощу никогда! Никогда, слышишь? Я себя не на помойке нашла, чтобы меня променяли на дешевых девок, предлагающих себя каждому встречному.

— Мы расстались еще в тот день, Маша! Я тебе ничего не должен, — злился Саша, вставая.

— Да. Не должен, — я выпрямилась и скрестила руки на груди. — Поэтому и говорить не о чем больше.

— Я не уйду, пока не поговорим.

— Нет, ты уйдешь.

— Нет.

— Да.

— Нет.

— Да.

— Не — е — е-ет! — заорала я, махая кулаками в воздухе. В гневе схватила кружку с кофе и выплеснула на его футболку.

— Черт! Сука! — выкрикнул он, отпрыгивая назад. На его животе расползалось мокрое пятно. Ругаясь, Саша начал трясти футболкой. — Что ты, твою мать, сделала, Маша! А, черт, как жжет.

Только сейчас поняв, что я сделала в пылу гнева, я зажала рот рукой, сдерживая всхлипы. Насколько же сильно овладела мною ярость. Насколько сильно она может отравлять разум, вынуждая делать плохие поступки. Я вылила на Сашу кипяток. Боже, что я творю. До чего скатилась?