Смех, свет и леди - Барбара Картленд Страница 19

— Они действительно вас интересуют? — спросил граф. — Или это Конни научила вас так сказать?

Минелла не удержалась от смеха.

— Они меня действительно интересуют, и, хотя это, может быть, удивит вас, я много знаю о живописи — к сожалению, в основном из книг.

Она вспомнила, как они с матерью часами просиживали в библиотеке, изучая репродукции картин в старых книгах, которые остались в поместье еще от деда Минеллы.

Лорд Хейвуд частенько пренебрежительно называл их «коллекцией барахла», поскольку многие из них были такими древними, что их почти невозможно было читать.

Но иллюстрации, а в более современных книгах — фотографии приводили Минеллу в восхищение.

— Я испытываю большой соблазн это проверить, — заметил граф, — и завтра отведу вас в свою картинную галерею.

— Я была бы счастлива! — воскликнула Минелла.

Ей показалось, что в глазах графа мелькнула насмешка, как будто он вновь усомнился в ее искренности.

Когда объявили, что обед подан, Минелла уже не сомневалась, что граф считает, будто она, как и прочие девушки, просто старается говорить то, что он хочет услышать.

Обеденный зал произвел на нее не меньшее впечатление, чем гостиная.

Вдоль одной стены проходила галерея, на которой в стародавние времена играли музыканты, а три оставшиеся стены были увешаны портретами предков графа.

На столе среди золотых кубков и чаш стояли канделябры, тоже из чистого золота, а белая скатерть была расшита крупными орхидеями.

Когда все расселись, Минелла оказалась по правую руку от графа — на месте Кэти, как она справедливо предположила, — и он сказал ей:

— Я вижу, вам понравились мои орхидеи, и позволю себе заметить, что вы нашли для них самое лучшее место!

В первое мгновение Минелла даже не поняла, что это комплимент, но потом, заметив, что он смотрит на цветы у нее на груди, ответила, слегка покраснев:

— Они такие красивые! Я была не в силах противиться соблазну заменить ими то, что я привезла с собой.

— А что вы с собой привезли?

— Перья, — ответила Минелла. — Конни ре-шипа, что вы сочтете их подходящими к случаю.

— Я считаю, что вы слишком молоды, чтобы носить перья.

Минелла не удержалась от смеха, и граф спросил;

— Почему вы смеетесь?

— Просто потому, что сегодня каждый считает своим долгом указать мне на мой возраст, прочесть нотацию и проявить заботу.

— Не сомневаюсь в этом, — сухо заметил граф, а Минелла задумчиво продолжала:

— Сначала женщина в поезде очень любезно предложила мне молока, потом носильщик сказал, что я выгляжу слишком молодо, чтобы путешествовать в одиночку, потом то же самое говорил кэбмен и, наконец. Конни.

Только закончив фразу, Минелла осознала, что, наверное, сделала ошибку, дав графу понять, что только сегодня приехала в Лондон. И он, разумеется, не замедлил спросить:

— Откуда вы ехали?

Понимая, что нельзя говорить, что она приехала из деревни, Минелла была вынуждена очень быстро придумать что-то другое.

— Из… Бирмингема, — назвала она первый большой город, который пришел ей на память, — Вероятно, вы гастролировали, — заметил граф. — Ну что ж, теперь, когда вы в Лондоне, было бы непозволительно, чтобы вы вновь пропали в провинции.

Он произнес это сухим тоном, и невозможно было понять, что он на самом деле подразумевает.

Решив не задумываться над этим, Минелла, как всегда учила ее мать, повернулась к лорду Скелтону, чтобы побеседовать с ним.

Он что-то шепотом говорил Нелли и, судя по всему, не имел никакого желания вступать в разговор с Минеллой.

Понаблюдав за ней, граф сказал:

— Боюсь, мисс Минелла, что на нашем приеме все очень аккуратно поделились на пары. И раз уж вы оказались в паре со мной, придется вам довольствоваться моим обществом.

— С радостью, — сказала в ответ Минелла. — И я хотела вас попросить, чтобы вы рассказали мне о своих лошадях. Конни говорит, что у вас лучшие скаковые лошади, и вы вышли победителем на скачках в Гудвуде.

— Вы любите лошадей так же, как живопись? — поинтересовался граф.

— Очень люблю, — ответила Минелла. — И хотя я не участвовала в больших скачках, стип-пльчез и скачки наперегонки я всегда обожала.

И снова ей показалось, что граф посмотрел на нее так, будто думал, что она просто изображает заинтересованность в предмете, к которому на самом деле вполне равнодушна.

Минеллу это слегка разозлило, и она завела с ним беседу о скачках, которые состоялись в минувшем году.

Ее отец побывал на всех. Естественно, он ездил в Аскот, на дерби, на большие национальные скачки, и, возвращаясь домой, подробно описывал ей все, что там происходило.

Зная, что отец этим интересуется, она, чтобы сделать ему приятное, всегда внимательно просматривала спортивные газеты, которые доставлялись в поместье наряду с более прозаической «Морнинг пост».

От нее не укрылось, что граф нашел беседу весьма интересной, да и сама Минелла много узнала о том, о чем давно хотела узнать.

Кроме того, она спросила его, хорошая ли охота в окрестных лесах, и вновь он был явно удивлен ее познаниями относительно охоты на куропаток и фазанов.

Когда обед подошел к концу, Минелла поймала себя на мысли, что получила гораздо больше удовольствия, чем ожидала.

Остальные гости, как она с некоторым удивлением отметила, говорили все громче и громче: вероятно, это было следствием того, что они выпили много вина.

Что касается Минеллы, то когда слуга напил ей в бокал шампанского, она лишь слегка пригубила его. Заметив это, граф сказал:

— Если вам не нравится шампанское, Минелла, я могу предложить вам белое вино или кларет.

— Чего я действительно выпила бы с удовольствием, — ответила Минелла, — так это лимонада, или, если его нет, то обычной воды.

Мгновение граф молча смотрел на нее. Потом он спросил:

— Вы говорите искренне?

— Честно признаться, — объяснила Минелла, — я пью шампанское очень редко, а сегодня, поскольку я очень устала, мне, наверное, лучше было бы вообще воздержаться.

В глазах графа вновь мелькнула насмешка, как будто он был уверен, что это только притворство.

Впрочем, он велел принести ей лимонада, а тем временем бокалы наполнялись снова и снова, и Минелла заметила, что Конни, которая сидела по левую руку от графа, вся раскраснелась.

Она без умолку болтала с Арчи, а на хозяина вечера почти не обращала внимания.

Минелле такое поведение казалось несколько странным, особенно учитывая то, чему учила ее мать, но она подумала, что «гейети герлз» совсем не обязательно должны быть похожи на подруг миссис Хейвуд.