Исчезнувшая невеста - Барбара Картленд Страница 19

Теперь же обстоятельства принуждают его связать свою судьбу с девушкой из рода Килкрейгов, с которой у пего нет ничего общего. При одной мысли об этом герцога охватывало отвращение.

Она наверняка читает по складам – если вообще умеет читать! И, разумеется, у нее толстые ляжки и круглая физиономия с румянцем во всю щеку!

Герцог опасался, что неприязнь к супруге помешает ему даже выполнить блестящий план лорда Хинчли: сделать жене ребенка и уехать. Он просто не сможет заставить себя лечь с ней в постель!

Не зря англичане говорят, что путешествовать по Шотландии можно, только зажимая нос платком!

С горькой усмешкой герцог вспомнил рассказ Георга Четвертого о своем неудавшемся браке. Король – тогда еще принц Уэльский – был настолько потрясен неприятным запахом, исходившим от принцессы Каролины, что передал ей через фрейлину почтительнейшую просьбу помыться перед первой брачной ночью.

Однако это не помогло, и семейная жизнь царственной четы с самого начала пошла наперекосяк.

Сам герцог, когда дело касалось женщин, был чрезвычайно привередлив.

В отличие от многих своих современников, он не интересовался доступными «жрицами Афродиты», у которых сент-джеймские щеголи проводили все свободное время.

Нет, герцога привлекали изящные и утонченные дамы из высшего общества. Он не помнил, чтобы хоть раз лег в постель с женщиной, привлекавшей его только физически.

В любовной связи герцога привлекал прежде всего шарм женщины, ее чувство юмора, вкус и утонченность.

К чисто плотским утехам он питал отвращение.

К несчастью, увлечение герцога ослабевало, едва женщина, обнаружив в нем в придачу к прочим достоинствам еще и талант пылкого любовника, привязывалась к нему всем сердцем.

Герцог сам не понимал, почему его влечет от одной женщины к другой. Может быть, это кельтская кровь, кровь сотен поколений мечтателей и сказочников, сказывалась в нем и гнала на поиски недостижимого идеала.

Однако теперь, по злой воле судьбы, герцог принужден жениться на женщине, которую не знает, брак с которой, как он инстинктивно чувствовал, не только унизит его гордость и достоинство, но и уронит его в глазах друзей.

Скрипя зубами, герцог натягивал на себя клетчатую рубаху и юбку – парадный костюм вождя. Одно он знает твердо: никогда в жизни он не покажет свою жену в высшем обществе!

Стоит кому-нибудь из его светских знакомых ее увидеть, и над герцогом будут потешаться все, кто раньше уважал его за хороший вкус!

Герцог вышел в маленькую столовую – в ней обычно собирался узкий семейный круг – и сел завтракать. Перед ним лежала написанная от руки программа сегодняшнего дня, где неутомимый мистер Данблейн обозначил: что, когда и как он должен делать.

Герцог раздраженно отодвинул бумагу. Сначала завтрак, иначе еда застрянет у него в горле.

Однако, проглотив несколько ложек овсянки, герцог с гримасой отвращения отодвинул тарелку и приказал принести бренди – необычный для него выбор.

Герцог тщательно следил за своей физической формой и старался как можно реже употреблять алкоголь. Конечно, он выпивал в компании друзей, но и там старался пить в меру и всегда предпочитал шампанское или хороший французский кларет.

Отправляясь на Север, герцог положился на отцовские погреба и не стал брать с собой дорогих вин; но в багаже его лежали несколько ящиков превосходного бренди.

Отхлебывая крепкий напиток, герцог думал, что бренди придаст ему сил и поможет встретить грядущие испытания лицом к лицу.

Первым номером в программе стояло венчание. Чем раньше герцог покончит с церемонией, тем больше времени ему останется, чтобы разъяснить своему клану причины и смысл союза с Килкрейгами.

Герцог уже собирался встать из-за стола, когда в дверях появился лорд Хинчли.

– Не удивляйся, Тэран, что я встал в такой непривычно ранний час, – заметил он. – Этот гам под окнами не даст спать и глухому!

Вглядевшись в лицо герцога, он добавил:

– Возможно, это и к лучшему: я смогу тебя немного развеселить.

– Вряд ли, – мрачно ответил герцог.

– Если честно, ты попал в крупную передрягу, – сочувственно произнес лорд Хинчли, – но знаешь, что я скажу? Если это неизбежно, расслабься и попробуй получить от всего этого удовольствие!

Лорд Хинчли сел напротив герцога и, дождавшись, пока слуги, накрывавшие на стол, выйдут из комнаты, продолжал;

– Послушайся моего совета: кончай поскорей с этим делом и сматывайся в Эдинбург! Я должен быть там послезавтра.

– Так скоро? – рассеянно спросил герцог.

– Скоро?! – воскликнул лорд. – Я и так задержался из-за твоей свадьбы! Черт возьми, а я-то мечтал с тобой поохотиться! Никогда не видел такого изобилия куропаток! Но что же делать – труба зовет.

– Действительно, нехорошо получится, если король появится в городе раньше тебя, – слабо улыбнулся герцог.

Лорд Хинчли изобразил притворный ужас.

– Боже упаси! Меня расстреляют, заточат в Тауэр или, того хуже, в Эдинбургский замок!

– Да, это куда страшнее расстрела, – мрачно заметил герцог.

– Так что буду ждать тебя в Эдинбурге, Тэран, – сказал лорд Хинчли. – Ты, наверно, захочешь плыть морем?

– Так быстрее, – ответил герцог. – Данблейн наверняка уже послал в город иоменов, представляющих наш клан на параде; хотя они скорее всего отправились посуху.

– А ты, я гляжу, стал настоящим шотландцем, – заметил лорд Хинчли. – По крайней мере, с виду.

Герцог издал звук, напоминающий рычание разъяренного медведя, и его друг, сокрушенно вздохнув, поспешил переменить тему.

Скоро – слишком скоро, как показалось герцогу, – настало время подняться в покои вождя, где должна была состояться брачная церемония.

Комната, разумеется, не могла вместить всех желающих, и внутрь пригласили только родственников и важнейших членов обоих кланов.

Герцог и лорд Хинчли вошли последними, когда все, не исключая священника, были уже внутри.

Оглядевшись вокруг, герцог заметил на переднем плане Эндрю, старшего сына Килкрейга, и рядом с ним – его жену.

«Вот на такой же толстой шотландской корове женят сейчас и меня!»– с обреченностью подумал он.

Миссис Эндрю Килкрейг в молодости была довольно хороша собой, но рождение троих детей губительно сказалось на ее фигуре.

Одета она была так, что в Лондоне герцог неминуемо принял бы ее за служанку. Огрубевшее от солнца и ветра лицо обрамляли жидкие локоны песочно-рыжего цвета.

Герцог еще раз взглянул на нее и со вздохом отвернулся.