Брак по любви - Хиби Элсна Страница 19

— Если женщина любит своего мужа, а он ей изменяет, вряд ли что-то сможет ее утешить, даже если она умеет читать задом наперед на санскрите, — съязвила Каро.

К удивлению Фанни, в течение нескольких месяцев Каролина, последовав ее совету, вела относительно тихую и спокойную жизнь, — если, конечно, позволительно так выразиться, ибо ее постоянное присутствие в доме причиняло всем достаточно хлопот и беспокойства.

Каро не знала, куда себя деть, и попросту убивала время, чего раньше с ней никогда не случалось. Она мучилась от скуки и чаще, чем обычно, давала волю своему взрывному темпераменту. Леди Бесборо тоже ужасно нервничала, понимая, в чем кроется причина этого добровольного заточения.

Конечно, Уильям был не тем мужчиной, которого она прочила в мужья своей дочери, но Генриетта чувствовала, что возражать совершенно бессмысленно. Возникни на пути взбалмошной и страстно влюбленной Каро какое-нибудь препятствие, мешающее осуществлению ее планов, и она сделает жизнь окружающих просто невыносимой.

Время как будто обернулось вспять, превратив Каро в того странного, непостижимого ребенка, каким она была всего несколько лет назад. Она снова часто впадала в беспричинный истерический гнев, дулась, хандрила, отказывалась от еды, громко и безутешно рыдала, а затем одевалась с головы до пят во все черное и надолго отправлялась в ближайшую церковь.

В основном приступы ее хандры случались, когда из Лондона уезжал Уильям. Он на время оставил свою адвокатскую практику и большую часть времени проводил в Брокетте с леди Мельбурн, которая была рада возможности побыть в обществе своего любимого сына.

Каролина была вне себя — ей казалось, что Уильям уделяет леди Мельбурн слишком много внимания. Ее сердитые, обличительные речи шокировали даже Генриетту, никогда не питавшую, за исключением Уильяма, особых симпатий к семейству Лэм.

Надо сказать, что Генриетта и Уильям были настоящими друзьями. Они отлично понимали друг друга, и иногда Уильям видел в Каро ту душевную щедрость, которой была преисполнена ее мать.

Но все же для него Каро была лучше всех. Может быть, иногда она могла показаться немного своенравной и упрямой, но его вдохновляла ее кипучая энергия и трогательный, немного детский идеализм.

Общение с Каро, однако, не изменило его отношения к религии, и у них не утихали бесконечные дискуссии, ни на йоту не приближавшие их к согласию и истине.

— Но, дорогая, — убеждала дочь леди Бесборо, — мужчины, конечно, признают авторитет церкви, но вера редко становится для них необходимостью.

— Я бы не возражала, если бы Уильям так и поступал, — отвечала ей Каролина. — И я бы ничего не имела против, если бы он предпочел вообще не обсуждать со мной этот вопрос, но он всегда вступает со мной в спор и высмеивает все то, что для меня свято. Конечно, сначала я начинаю сердиться, а потом просто впадаю в бешенство! Это все его мать! Она всегда, всегда насмехалась и глумилась над нами! Она далеко не добродетельна, но даже не понимает, почему ей следует этого стыдиться! Зато она считает, что ты и тетя Джорджи должны быть абсолютно непогрешимы только потому, что вы обе — верующие!

— Это вполне понятно, — говорила Генриетта. — Мне стыдно говорить с тобой на такие темы, но ты знаешь, что…

— Мамочка, дорогая, конечно же я знаю, но неужели ты могла подумать, что я осуждаю тебя? Никогда, никогда! Ты хотела любви, хотела быть счастливой, за это нельзя осуждать! Но она ведет себя так, как будто она мужчина, а не такая же женщина, как ты, она заявляет, будто женщиной движут лишь первобытные, животные инстинкты, которые не имеют ничего общего с чувствами! Я как-то слышала, как она сказала — в присутствии Уильяма, Фредерика и Джорджа, — что желание получить сексуальное удовлетворение сродни желанию утолить голод или жажду. Она не согласна с теми, кто считает, что женщины более чувствительные и утонченные создания, чем мужчины, и что они больше мужчин нуждаются в любви и ласке. Представь только, она заявила, что это совершеннейший вздор! Я едва сдержалась, слушая ее дурацкие речи!

— Как она могла говорить такое в присутствии молоденькой девушки? — возмутилась Генриетта.

— Меня больше шокировало то, что все это слышали ее сыновья. Но они ничуть не смутились — даже Уильям! Более того, они смеялись и смотрели на нее с восхищением! Неудивительно, что они с таким пренебрежением относятся к религии! А лорд Мельбурн слишком бесхарактерный, чтобы противостоять своей женушке. Кажется, единственное, в чем он вполне определился, — так это в своем неприятии Уильяма, он не может ему простить, что его настоящий отец — лорд Эгремонт.

— Сомневаюсь, что этот жалкий и никчемный человек способен даже на то, чтобы кого-нибудь действительно невзлюбить, — сказала Генриетта. — Кроме того, мы не можем быть совершенно уверены, что отцом Уильяма является лорд Эгремонт.

— Леди Мельбурн, конечно, никогда не заявит об этом во всеуслышание, — согласилась Каро, — но, скорее всего, дело обстоит именно так. Да и лорд Эгремонт очень любит Уильяма, чего нельзя сказать о его отношении к другим членам этого семейства. Лично я очень рада, что у Уильяма такой прекрасный во всех отношениях отец, и в этом смысле я могу только одобрить вкус нашей Колючки. Если же Уильям — сын лорда Мельбурна, почему тогда папаша и слышать не хочет, чтобы он занял место бедняги Пенистона? Когда мы виделись последний раз, Уильям рассказал мне, что лорд Мельбурн наотрез отказал ему в тех пяти тысячах, которые всегда получал Пенистон. Это стало такой неожиданностью для Колючки, что она запаниковала и даже попросила принца как-то повлиять на решение ее мужа.

— Это Уильям сказал тебе?

— Да, он пытался объяснить мне, что у него нет денег. Я не знаю, внял ли принц просьбе леди Мельбурн, но если это так, то, надеюсь, все решится в пользу Уильяма, а иначе на что он может рассчитывать со своими двумя тысячами в год?

— Конечно, этого явно недостаточно, — сказала Генриетта, — хотя в перспективе, получив отцовское наследство, Уильям может составить неплохую партию любой девушке. Но все же, Каро, дорогая, хорошенько обдумай свое решение. Женщина, которая станет твоей свекровью, всегда была тебе неприятна; впрочем, ты и ко всем остальным Лэмам не питаешь особых симпатий. Боюсь, что даже с Уильямом у тебя могут возникнуть различные трудности — например, все тот же вопрос веры.

— Уильям — очень терпимый человек, мама. Не думаю, что он станет запрещать мне ходить в церковь.

— Возможно, но он заставит тебя почувствовать, что желание ходить в церковь само по себе абсурдно. Безобидные на первый взгляд насмешки из уст такого умного и острого на язык человека, как Уильям, могут стать поистине смертельным оружием.

Каро со вздохом сказала:

— Если бы его доводы не были такими обоснованными, если бы он говорил все это только в шутку… Но он и в самом деле думает, что вера в загробную жизнь придумана только для утоления собственного эгоизма, что верующими людьми движет лишь надежда на будущее вознаграждение. Он восхищается личностью Иисуса, но даже в нем находит недостатки. Меня просто начинает трясти, когда он заявляет, что события, описанные в Новом Завете, — не более чем интерпретация верований древних греков и римлян.