Неблагоразумная леди - Элинор Смит Страница 19

— Пруденс, мы говорим о совершенно разных вещах. Эти несчастные девочки — несовершеннолетние, даже не понимающие, во что их ввергают… А моя белокурая красавица — куртизанка, любовница джентльменов; это совершенно другая история. Они прекрасно знают, что делают, и сознательно выбирают такую жизнь, потому что не хотят работать. Они любят праздность и роскошь, и у них есть красивое тело, которым все это можно купить, и они им торгуют. Это чисто деловое предприятие.

— Ладно, готова уступить, прежде чем вы убедите меня, что я последняя негодяйка, потому что не хочу продавать свое тело, чтобы помочь дядюшке оплачивать счета.

— Ну нет, так далеко я не захожу, — откликнулся Даммлер, закидывая голову и заливаясь смехом. — Нет, подумать только: я пришел, чтобы читать вам лекцию! Надо же договориться до такого: я пытаюсь подбить вас пойти на панель. Мы — леди Мелвин и я — не одобряем вашей интрижки с набобом.

— А что, мистер Севилья и вправду так богат?

— Денежный мешок. Дядя из Ист-индской компании приказал долго жить и оставил ему, ни много ни мало, миллион.

— Лично я не имею ничего против этого. Или вы отвергаете деньги?

— Что вы, я их бесконечно люблю, но… — Пруденс смотрела на него, ожидая продолжения. — Этот ваш мистер Севилья… э-э-э… большой любитель женщин. Определенного сорта.

— Того сорта, что называют белокурыми красавицами?

— И этих в том числе. И еще тех, что носят титулы графинь, а еще более — баронесс. Все считают, что он искатель титула, что позволило бы ему запросто войти в мир аристократии. Он не может смотреть на вас как на возможную жену; сейчас он озабочен отношениями с баронессой Макфей, а для развлечения ему нужна интрижка на стороне. Господи, почему я чувствую себя как мальчишка, пытаясь объяснить вам эти вещи?

— Мне кажется, вы плохо о нем думаете. Он совсем не такой. У него, я бы сказала, повышенное чувство приличия.

— Это вы про кого? Про Севилью? Да у него не больше нравственности, чем у кролика.

— Как вы можете так говорить? Он же ваш друг. Это ведь вы меня с ним познакомили.

— Именно потому я и беспокоюсь. Мне и в голову не приходило, что он может заинтересоваться вами. Вы совсем не в его вкусе, или ему захотелось примазаться к писательской братии. Может, он решил, что это придаст некоторую недостающую ему интеллигентность. Черт его знает, зачем ему это. Но с вами он держится в рамках приличия?

— Ну разумеется. Он любит светские сплетни, но, уверяю вас, ко мне он относится не как к какой-то распущенной девке.

— Боже милостивый, вы неправильно поняли меня. Это же надо! Чтобы мисс Маллоу говорила о себе как о распущенной девке! В общем, чего-то ему от вас надо, но, вероятно, это не совсем то, о чем я подумал. И вот еще, мне очень не нравится, с какими людьми он вас знакомит. Я бы предпочел, чтобы вы с ним не встречались или, на худой конец, не встречались наедине. Не помешала бы приличная супружеская чета или что-нибудь в этом роде.

— Мне он не так уж и нравится. Не думаю, что мы с ним будем часто видеться. У нас с ним мало общего.

— Если старина Бенедикт начнет забываться, кликните меня, и я прилечу на всех парусах и спасу вас. Обещайте, Пруденс.

— Обещаю. — Она повела плечами и, к собственному неудовольствию, поймала себя на том, что скопировала жест Даммлера.

— Вечные заботы с вашим братом. Кто бы мог подумать, что мне придется вести себя с вами как беспокойному дядюшке с зеленой племянницей, засидевшейся в девках. — Пруденс внутренне дернулась от этих слов, хотя внешне ничем себя не выдала. И то спасибо, что он наконец уразумел, что она не мужчина. — Вам всего двадцать четыре, и, полагаю, вы больше не старая дева, чему виной я сам: это я уговорил вас снять чепец. Умоляю, мисс Маллоу, наденьте его снова и постарайтесь выглядеть на все сорок, чтобы я перестал изводиться из-за вас.

— А вы не изводитесь. У меня есть родня, чтобы постоять за меня. Занимайтесь своей Шиллой и Моголом. Когда мы увидим ее на сцене?

— Боюсь, не в этот сезон. Я и половины не написал. — Он встал. — Я ухожу, мисс Маллоу. Позвольте заглянуть к вам завтра. Хочу, чтобы вы взглянули на Шиллу и высказали свои соображения на ее счет. Я ничье мнение не ценю так высоко, как ваше.

— С удовольствием, — ответила польщенная Пруденс. Если его безответственные слова унизили ее как женщину, то комплимент Даммлера-поэта был елеем на рану.