У счастья ясные глаза - Светлана Лубенец Страница 19

– А как ты отвратителен был в «Чайной ложке»! – И я передразнила его: – «Наталья Львовна, скажите честно, что вам от меня надо!»

– Я в самом деле совершенно запутался в том, что происходит. Если бы ты не убежала тогда из чайной, а рассмеялась, я с радостью принял бы все за шутку.

– С радостью? Значит, я тогда была тебе совершенно безразлична? Зачем тогда подошел со своим павлином?

– Каким павлином?

– Ну... с кружкой, которая разбилась...

– Разве на ней был павлин?

– А ты думал кто?

– Я думал – петух.

– Нет, все-таки у тебя удивительная способность увиливать от вопроса! Немедленно отвечай, почему ко мне привязался? – И я опять передразнила: – «Вы кто? А я кто? Все это шутки? Бондарев придумал?»

– Я пошел на поводу у общественного мнения! – рассмеялся он.

Я села в постели и, уставившись в его смородины, попросила продолжения:

– Что это значит?

– То и значит. Наши наперебой стали подходить ко мне со всякими намеками. А Юлия – человек прямой. Когда ты ушла с середины дня с работы, она подозвала меня к своему столу и строгим, начальническим тоном сказала, что не позволит мне доводить влюбленную женщину до нервного срыва, тем более что мое сердце абсолютно свободно.

– И что? Ты им сразу поверил?

– Нет. Но на следующий день ты была такая несчастная! А потом эта «Чайная ложка» случилась...

Глаза его весело сверкнули, он повалил меня на постель, накрыл своим телом и, приблизив свое лицо к моему, потребовал:

– Признавайся! Ты ведь не из-за меня страдала, а из-за Сонечки, да?!

– Да, – не смогла я соврать и потянулась к его губам.

В наших объяснениях произошел технический перерыв, а потом Валера сказал:

– Ну вот... а я, бедный, не знал, что из-за Сонечки. Думаю, чем черт не шутит? А вдруг люди говорят правду? Сомневался, конечно, очень... А ты вдруг полезла целоваться...

– Я полезла?! Что ты несешь?!

– Конечно, ты! А кто же!

– Ну... вообще-то... я...

– А почему?

– Не знаю, Валера... Правда, не знаю... Я поначалу действительно шутя к тебе клеилась, честное слово. Но все шутки кончились, когда ты подошел с этой кружкой. У тебя были такие глаза! И свои идиотские революционные шаровары ты наконец снял...

– Революционные шаровары? – переспросил он.

Пришлось рассказать про «отрыжку». Он перевалился на спину и долго смеялся.

– Честно говоря, я давно перестал обращать на себя внимание. Я и переоделся только потому, что Модзалевская сказала, что я выгляжу, как бомж с помойки. Я не поверил, а когда дома посмотрел на себя в зеркало с пристрастием, ужаснулся. Надя была более чем права.

– Валер! А почему? Что с тобой такого случилось, что ты... И вообще... ты был женат?

– Женат? Был... Давно...

– Развелись?

– Да. – Смородины Беспрозванных приобрели жгучий, антрацитовый оттенок.

– Почему ты говоришь так односложно? Так печально все у тебя было? А вот я всегда легко и весело рассказываю, как развелась. У вас случилась какая-то трагедия?

Валера молчал, сосредоточенно разглядывая потолок.

– Не молчи! Расскажи, пожалуйста! Я все должна про тебя знать. Если, конечно...

Я осеклась, потому что вдруг испугалась того, что могу услышать в ответ. Валере скоро сорок. Не юноша. Человек с прошлым. Мое прошлое – чепуховое: влюбились – разлюбили, сбежались – разбежались.

Мы с Филиппом учились в одной институтской группе. Группа была дружная, свободное от учебы время мы проводили вместе: ходили в походы, ездили гулять за город, собирались у кого-нибудь дома или в студенческой общаге. Как-то с самого первого курса повелось, что я все время была рядом с Филиппом. Никто из других парней, кроме тихого Миши Ткаченко, на меня не заглядывался, да и я ни на кого больше не смотрела. От добра добра не ищут. Филипп был высоким, ярким, веселым и всегда модно одетым. К тому же он играл на гитаре и знал кучу бардовских песен.

Все девчонки нашего курса мне завидовали, особенно Женя Романова, а я была уверена, что люблю его всем сердцем. Но, как я теперь с удивлением вспоминаю, ни одного слова любви между нами произнесено не было. Никогда. После защиты диплома Филипп вдруг сказал: «А не испачкать ли нам паспорта?» Я даже не сразу поняла тогда, что таким образом он делает мне предложение. А когда поняла, согласилась, ни минуты не раздумывая. Свадьба была веселой, а богатенькие родители Филиппа подарили нам на свадьбу «Волгу», которую мы потом поменяли на «BMW». Машину по обоюдному соглашению после развода оставил себе Филипп.

Мы с Филиппом до женитьбы почти не ссорились, если не считать одного раза. А разругались мы из-за какого-то пустяка, который даже не сохранился в памяти, и сразу решили расстаться навсегда. Филипп молниеносно ушел с головой в новый роман с той самой Женей Романовой, которая с первого курса строила ему глазки. Она никогда не скрывала своих чувств к нему и тут же скакнула на мое еще не простывшее место. «Ах так!» – сказала себе я и решила принять ухаживания Миши Ткаченко, который тоже пылал ко мне страстными и неутоленными чувствами все годы студенчества.

Наша разлука с Филиппом длилась ровно месяц. А через этот месяц, случайно столкнувшись в магазине, мы вышли из него вместе и больше не разлучались. Что касается Жени, то Филиппу показалось, что у нее куриные мозги и вечно потные подмышки. Миша не понравился мне тем, что грыз ногти и имел мамашу, которая в первый же день моего появления у них дома заявила, что в свою квартиру меня все равно не пропишет. Этот наш обоюдный поход налево и решил исход дела. Именно после Жениных подмышек Филипп и сделал мне свое оригинальное предложение. После Мишиных ногтей и скаредной мамаши я с радостью приняла его. Даже не подумав о том, что следующий опыт может оказаться удачнее, мы решили, что созданы друг для друга, и бросились в брак, как в омут.

Разводились мы с ним так же весело, как женились. Не было ни слез, ни обидных слов, ни битой в сердцах посуды. Мы оба поняли, что наша любовь сдулась, как воздушный шарик, и легко дали друг другу свободу. У Беспрозванных все могло быть иначе.

Валера приподнялся на локте и с очень серьезным лицом спросил:

– Ты должна все знать, если... что?

– Ну... если все у нас серьезно...

– А ты как думаешь?

– Я... я не знаю... Как ты?

– Ты-то что думаешь по этому поводу?

Он продолжал задавать мне встречные вопросы вместо того, чтобы отвечать на мои. Это было нечестно. Я хотела сказать ему об этом, но сказала другое:

– Я никогда не была в таком состоянии, Валера... Даже тогда, когда мой бывший муж Филипп только начинал за мной ухаживать.