Сделка - Эль Кеннеди Страница 19

– Звучит неплохо.

– Тогда давай начнем с Канта. Его этика довольно прямолинейна.

Я открываю буклет с лекциями, который раздала нам Толберт в начале года, и, листая страницы, нахожу материал по Иммануилу Канту. Гаррет заползает на кровать и полусидя устраивается в изголовье. Он тяжело вздыхает, когда я кладу ему на колени открытый разворот.

– Читай, – приказываю я.

– Вслух?

– Ага. А когда прочтешь, перескажи, что ты прочитал. Как думаешь, справишься?

Секундная пауза, затем его нижняя губа начинает как-то странно дрожать.

– Может, сейчас не самое время говорить тебе об этом, но… я не умею читать.

У меня отвисает челюсть. Матерь божья. Он наверняка шу…

Гаррет разражается хохотом.

– Успокойся, я просто пошутил. – Он становится серьезным. – А ты, что, серьезно подумала, что я не умею читать? Ну, Уэллси, ты даешь.

Я одаряю его ласковой улыбкой.

– Меня бы это ни капельки не удивило.

Однако Гаррету все же удается удивить меня. Он не только прочитывает лекцию, гладко и четко выговаривая все сложные слова, но и почти дословно пересказывает основы категорического императива Канта.

– У тебя фотографическая память? – спрашиваю я.

– Нет. Просто я умею работать с фактами. – Он пожимает плечами. – Но у меня не получается применять теории к моральным ситуациям.

Я даю ему поблажку.

– На мой взгляд, все это полнейшая чушь. Откуда нам знать, что все эти философы – уже давно сошедшие в могилу – подумали бы о гипотетических вопросах Толберт? Нам известно только то, что они оценивали бы их отдельно, в каждом конкретном случае. Правильно и неправильно – это не черное и белое. Тут гораздо сложнее, чем…

У Гаррета звонит телефон.

– Черт, один секунд. – Он смотрит на экран, хмурится и отправляет еще одну эсэмэску. – Извини, так что ты говорила?

Следующие двадцать минут мы тратим на самые тонкие вопросы этических взглядов Канта.

За это время Гаррет успевает отправить еще пять сообщений.

– Господи! – взрываюсь я. – Мне что, конфисковать у тебя эту штуку?

– Извини, – в тысячный раз говорит он. – Я поставлю его на беззвучный режим.

Это ничего не меняет, так как парень кладет телефон рядом, и экран у этой чертовой штуковины загорается всякий раз, когда приходит сообщение.

– Так что, по сути, логика – это стержень кантовской этики… – Я замолкаю, когда экран снова вспыхивает. – Бред какой-то? Кто тебе пишет?

– Никто.

Как же, никто, задница. Я хватаю телефон и нажимаю на иконку «Сообщения». Имени нет, только номер, но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: отправитель – женщина. Если только желание «облизать Гаррета с ног до головы» не возникло у какого-то парня.

– Ты занимаешься сексом по переписке во время занятия? Что с тобой не так?

Он вздыхает.

– Я не занимаюсь сексом. Это она занимается.

– Гм. Давай осудим ее, да?

– Почитай мои ответы, – предлагает он. – Я ей твержу, что я занят. Не моя вина, что она не понимает намеки.

Я прокручиваю переписку и обнаруживаю, что Гаррет говорит правду. Все сообщения, что он отправил за последние полчаса, переполнены словами «занят», «занимаюсь» и «поговорим позже».

Вздохнув, я открываю клавиатуру и начинаю набивать текст. Гаррет протестует и пытается выхватить у меня телефон, но поздно. Я уже нажала кнопку «Отправить».

– Вот, – объявляю я. – Теперь она отстанет.

– Честное слово, Уэллси, если ты… – Он замолкает, прочитав сообщение.

«Это репетитор Гаррета. Ты мешаешь нам. Мы скоро закончим. Не сомневаюсь, еще полчаса ты спокойно высидишь в застегнутых штанишках».

Гаррет встречается со мной взглядом и хохочет так громко, что я не выдерживаю и улыбаюсь.

– Это будет эффективнее, чем твои недоделанные «оставь меня в покое», согласен?

Он хмыкает.

– Спорить не о чем.

– Надеюсь, твоя подружка заткнется хоть на некоторое время.

– Она не моя подружка. Эту «хоккейную зайку» я подцепил в прошлом году и…

– Хоккейную зайку? – в ужасе повторяю я. – Какая же ты свинья. Вот так ты называешь женщин?

– А если женщина заинтересована только в том, чтобы переспать с хоккеистом, а потом хвастаться перед всеми подругами, что она переспала с хоккеистом? Да, мы так их и называем, – едко парирует парень. – Между прочим, в этом сценарии именно я являюсь объектом.

– Пусть тебе от этого лучше спится… – Я тянусь за буклетом. – Давай перейдем к утилитаризму. Сосредоточимся на Бентаме.

Затем я провожу контрольный опрос по тем двум философам, что мы обсуждали сегодня, и радуюсь, когда получаю от Гаррета правильные ответы, причем даже на каверзные вопросы.

Замечательно. Может, Гаррет Грэхем не такой уж тупица, как я думала.

К концу часа я убеждаюсь, что он не просто вызубрил материал и выдал мне заученные ответы. Он все в полной мере постиг, причем настолько глубоко, будто и в самом деле проникся этическими идеями. Жаль, что на переэкзаменовке не дается право выбора, иначе, я уверена, он блестяще сдал бы экзамен.

– Завтра приступим к постмодернизму. – Я вздыхаю. – По моему скромному мнению, это, наверное, самое запутанное учение в истории человечества. У меня репетиция до шести, а потом я свободна.

Гаррет кивает.

– А у меня тренировка до семи. Как насчет восьми?

– Меня вполне устраивает. – Я складываю учебники в сумку и иду в туалет. Когда я выхожу, то вижу, что Гаррет копается в моем айподе.

– Ты шарил в моей сумке?! – вскрикиваю я. – Неужели правда?

– Твой айпод выпал из наружного кармашка, – возражает парень. – Мне захотелось посмотреть, что у тебя на нем. – Не отводя взгляда от экрана, он начинает читать имена вслух: – Etta James [15], Adele [16], Queen, Ella Fitzgerald [17], Aretha [18], Beatles. Боже, до чего странная эклектика! – Неожиданно он озадаченно качает головой. – Слушай, а ты знаешь, что у тебя тут One Direction?