Гуннора. Возлюбленная викинга - Юлия Крен Страница 19

Смахнув слезы, девушка кончиками пальцев дотронулась до рун. Лес молчал. Звери спрятались, испугавшись человека — или духов, нежити, демонов, обретавших силу осенью. Гуннора их не боялась, она даже надеялась, что ее родители вернутся к ней в облике быков, орлов или волков. «Тогда я и сама обратилась бы орлом, волком, быком, могла бы летать с вами, охотиться, пронзить врагов своими рогами».

Услышав какой-то шорох, Гуннора оглянулась. В последнее время в лесу встречались люди: крестьяне срезали последние листья с деревьев, чтобы скормить их скоту зимой. Гунноре всегда удавалось держаться от них подальше. Вот и сегодня она увидела не людей, а всего лишь белочку.

Зверек бегал от дерева к дереву и временами останавливался, беспокойно поглядывая на Гуннору. Девушке вспомнилась одна из историй, которую рассказывал как-то ее отец, — о Рататоске, белке, сновавшей между верхушкой и корнями дерева Иггдрасиль и переносившей слова орла змею Нидхеггу.

В этой истории не было ничего особенного, и все же Гуннора знала ее, знала многие предания Севера, обычаи и ритуалы, придававшие ее народу силу и отвагу. Да, ей было известно не так много, как Вальраму и Гунгильде, и все же ее познания были глубже, чем у большинства ее соотечественников.

«Кто я и кем хочу стать? Уж точно не одной из этого народа жертв, не беспомощной бабенкой, которая только и ждет, где бы найти муженька да спрятаться у него за спиной, только и ждет, как бы отвернуться от своего рода».

Нет, Гуннора хотела стать сильной женщиной, настоящей дочерью Севера, прислужницей богов, мастерицей рун.

Впервые за долгое время Гуннора почувствовала, что боль и холод отступили. Она вновь ощутила землю под ногами. В недрах этой земли, казалось, билось сердце. Их сердца бились в такт.

Белочка все смотрела на нее, и вдруг Гуннора поняла, что не случайно увидела ее в лесу. Это был знак. Нагнувшись, девушка подобрала камень и швырнула его в зверька. К своему изумлению, она попала. Теперь Гуннора была уверена, что эту белку прислали к ней боги. Фригг, богиня плодородия, требовала принести ей жертву, чтобы брак Сейнфреды оказался счастливым. Вообще-то перед свадьбой следовало принести в жертву черного быка, но тут быков не было. Кроме того, следовало положить под кровать невесте молот. Но и молота в хижине не нашлось. Что ж, придется переосмысливать старые ритуалы.

Гуннора отрубила белке голову, обмакнула пальцы в кровь и нарисовала на дереве руну — седьмую руну «гебо», «подарок». Эта руна отвечала за мир и верность, за единение и дружбу, она могла укрепить союз мужчины и женщины.

— Да будет ваш союз, Замо и Сейнфреда, благословлен детьми, да принесет он мир в ваши семьи, да подарит вам тепло, — громко произнесла Гуннора. Она сама не верила в эти слова, но верила в силу рун. — Да воцарится благополучие в вашем доме, да не будет у вас забот. Да обретете вы счастье.

Ее голос был хриплым, низким.

Голос Гильды — визгливым, надрывным.

Рисуя кровью руну, Гуннора не заметила, что Гильда последовала за ней.

Старуха должна бы радоваться, что сестра ее будущей невестки ушла из дома, но ей показалось странным, что та не осталась с Сейнфредой в такой день.

Туман поднялся уже высоко, и рун не было видно. Гуннора поспешно спрятала мертвую белку за спину, кровь потекла по руке девушки, но Гильда этого не заметила. Теперь на лице старухи читалась уже не подозрительность, а страх. Страх перед этим лесом, затянутым туманом.

Гуннора же больше не боялась. Одиночество, столь мучившее ее в последнее время, развеялось после этого жертвоприношения. Оно стало ее учителем и другом.

— Что ты тут делаешь? — повторила Гильда.

Гуннора улыбнулась — и на мгновение стала похожа на Сейнфреду.

— Ничего… Я пойду с тобой.

Гильда так испугалась, что сглупила и не стала проверять, правду ли говорит Гуннора. Старуха понятия не имела, кто она такая, но скоро… скоро Гильда все поймет.

Наутро после свадьбы все собрались за столом. Пища, как и всегда, была грубой, но сегодня Гунноре казалось, что она и камни съест. Сейнфреда то краснела, то бледнела — возможно, от стыда, а может, от волнения. Она не казалась несчастной, но это ничего не означало, в конце концов, весь день после смерти родителей девушка улыбалась. Замо тоже улыбался, старался не смотреть на мать и на Гуннору, но выглядел довольным. Похоже, невзирая на простоту своей натуры, и он оказался не чужд сильных чувств.

Гуннора провела ночь в лесу, чтобы не слышать, как ее сестра занимается любовью. Вивея и Дювелина ночью крепко спали. Девочки казались немного смущенными, Гильда же — напряженной, точно она готовилась к сражению. Наверное, она теперь не знала, чего ожидать от невестки, и эта неопределенность злила ее. Сейнфреда боялась Гильду, в отличие от Гунноры.

«Я знаю, как умилостивить богов, и знаю язык леса. Я обладаю силой рун. Я ничего не боюсь», — думала старшая сестра.

Она открыто посмотрела Гильде в глаза, а затем перевела взгляд на ключи на поясе Гильды. Теперь эти ключи должны были принадлежать Сейнфреде, ведь это жена хозяина дома обязана хранить шкатулки с украшениями и следить за кладовой. А Гильда и не думала отдавать ключи. Вначале старуха немного смутилась, но затем упрямо уставилась на Гуннору и схватилась за пояс.

— Не думай, что теперь все станет легче, — едва слышно проговорила она.

И хотя Гунноре это не понравилось, она была рада, что ситуация и так ясна.

— Я буду помогать вам в работе по дому, — прошипела она, — но я тебе не служанка. Поэтому не смей так со мной разговаривать.

Замо беспокойно поерзал на месте, улыбка сползла с его лица. Гильда же на сына даже не посмотрела.

— Не стоит тебе задирать нос, — заявила она. — Работа еще никому не вредила. Мы должны трудиться, чтобы искупить грех Адама и Евы.

Гуннора скрестила руки на груди.

— В нашей стране люди ходят с гордо поднятой головой. Им не нужно пресмыкаться перед богом-слабаком.

От возмущения Гильда покраснела.

— Как ты можешь выслушивать эти богохульные речи?! — Впервые за это утро она заговорила с сыном. — Скажи что-нибудь! Твоя жена должна быть тебе покорна, а уж невестка — тем более!

Замо промолчал.

— Пожалуйста… Нора… — взмолилась Сейнфреда.

Обычно она не называла сестру так, в особенности в присутствии посторонних людей. Еще в детстве, играя и познавая мир, девочки выбрали себе тайные имена — Нора и Фреда, и с тех пор хранили их.

Отставив миску с кашей в сторону, Гуннора встала из-за стола — медленно и величественно. Девушка пристально посмотрела на Гильду, потом на Сейнфреду.

— Прекрати унижаться! Не позволяй им сломить тебя! Став его женой, ты не лишилась силы, напротив. Ты должна стать Замо той, кем была наша мать нашему отцу, — мудрой советчицей, хозяйкой в доме. Наша мать хранила тайны, заботилась о том, чтобы живые не забывали своих мертвых, предсказывала будущее.