Лазурные берега - Сара Ларк Страница 19

Он с виноватой улыбкой посмотрел на свои ноги. Нора подумала, что его одежда во время скачки почти не пострадала по сравнению с одеждой юного Кинсли. Но Дюфрен был одет не в вечерний костюм, а в практичные бриджи и крепкие сапоги. Этим самым он, без сомнения, завоевал несколько дополнительных плюсов у Дуга Фортнэма.

— Это, очевидно, относится и к моей дочери, — заметила Нора с нарочитой строгостью. — Ты выглядишь так, как будто попала в ураган, Деирдре Фортнэм!

Деирдре счастливо рассмеялась.

— Да я себя именно так и чувствую! — прошептала она на ухо матери, в то время как Виктор разговаривал с ее отцом и не слышал их. — Виктор такой красивый, момми! Такой умный, такой предупредительный! И так хорошо выглядит! Ты не находишь, что он выглядит как… как настоящий лорд?

Нора прикусила губу. Ей действительно казалось, будто дружелюбный дух Саймона Гринборо присоединился к ним, чтобы освободить ее дочь и сделать ее счастливой.

— Но ты же не знаешь самого главного! — с удовольствием продолжила Деирдре и взяла мать под руку. — Виктор победил Аллегрию и меня на Аттике. Значит, он прекрасно ездит верхом!

Глава 6

После «похода мести», направленного против белых жителей портового поселка, Бонни старалась держаться подальше от Джефа, но ей было трудно полностью отказаться от его общества. Уже через короткое время она начинала скучать по его низкому голосу и даже по кривой ухмылке, с которой он обычно отвечал на частые упреки и порицания Маану. Но прежде всего Бонни недоставало его беззаботности. Джеф, казалось, не боялся ничего на свете, тогда как Бонни боялась почти всего. Ее баккра мог истолковать самый безобидный вопрос или действие своей рабыни как непослушание, за которое он карал сразу же и беспощадно. Очевидно, Маану была права — ему просто доставляло удовольствие избивать Бонни.

В последнее время Дейтон, однако, оставил ее в покое. Девушка спрашивала себя (и при этом ее сердце билось часто-часто), не связано ли это с заступничеством Маану или, что вероятнее, жалобой миссис Бентон. Жена коменданта порта в последнее время часто смотрела на Бонни испытующим взглядом и, конечно, заметила на ее лице ссадины. А у миссис Бентон определенно было больше влияния, чем у Маану. Никто не мог пройти мимо мистера Бентона, если хотел вести дела в портовом поселке. Если он сказал Дейтону хотя бы пару слов, это, возможно, послужило причиной его смирного поведения.

В любом случае Бонни была благодарна жене начальника порта, хотя, если она хотела разделять воззрения Джефа, то, конечно же, должна была бы ненавидеть также и Бентонов. Для него достаточно было того, что они были белыми, а он черным, однако Бонни не могла поверить в то, что все белые злы и испорчены до мозга костей, как внушал ей Джеф. Мистер Бентон, например, судя по тому, что слышала о нем Бонни, был справедливым человеком, который даже с рабами обращался более-менее любезно, а у миссис Бентон вообще была одна-единственная черная служанка по имени Бриджит. Она носила красивую униформу и задирала нос так высоко, что даже ни разу не перекинулась парой слов с Маану, не говоря уже о рабынях вроде Бонни. Конечно, Бриджит никогда не били, и, наверное, на нее даже никогда не кричали. И, похоже, она не слишком утомлялась, ведя это маленькое домашнее хозяйство.

Но, как бы там ни было, в последнее время Бонни стало жить немного спокойнее. Синяки и кровоподтеки исчезли с ее лица, и она находила время для того, чтобы ежедневно заходить в лавку Маану и предаваться строго запрещенному занятию: Маану учила ее читать! Маану сама, видимо, еще будучи ребенком, научилась этому у сына своего баккра — подробностей Бонни не знала, а свободная чернокожая женщина никогда об этом не говорила. Но она придавала очень большое значение тому, чтобы грамоте научился и ее сын Джеф, и даже платила пьяному доктору, который с грехом пополам лечил белых на Большом Каймане. Сын Маану учился очень старательно, ведь его отец Аквази был кем-то вроде ученого, если верить Джефу. Но Бонни уже знала: если верить всему, что рассказывал Джеф о своем отце, то Аквази во всех отношениях превосходил окружающих. То, что он, несмотря на это, не стал королем мира, Джеф объяснял исключительно его черной кожей — и до сих пор был обижен за это на весь свет.

В любом случае, умение читать и писать действительно дало Джефу что-то вроде работы. Владелец двух стоявших в порту английских кораблей самым строгим образом следил за правильным ведением бухгалтерии и требовал от своего провиантмейстера точные списки принятого на борт товара. К сожалению, этот человек не умел писать и очень плохо считал, так что мистер Бентон рекомендовал ему Джефа в качестве помощника. Бонни безгранично восхищалась своим другом. Это, наверное, было божественно — просто сидеть и считать занесенные на корабль бочки и мешки, вместо того чтобы таскать их в изнуряющую жару во чрево трехмачтового судна.

Джеф энергично закивал Бонни, когда она, направляясь к Маану, проходила мимо него. Девушка с удовольствием ответила бы на приветствие, однако она все же не остановилась. Никто не должен был рассказать ее баккра, что она разговаривала в порту с мужчинами, и мистер Бентон тоже не должен был думать, будто она отвлекает Джефа от работы. Вместо этого Бонни быстро побежала дальше, мимо борделей и баров, как обычно, втягивая голову в плечи, и наконец добралась до лавки Маану, где застала чернокожую женщину за беседой с каким-то странным незнакомцем.

На первый взгляд мулат высокого роста напоминал богатого купца — однако этого быть не могло. Купцы всегда были белыми, и они сами вряд ли делали бы покупки в такой лавке, как у Маану. Но все равно, кем бы ни был этот клиент, на нем были бриджи и чулки, рубашка с кружевами и вышитая жилетка. На его туфлях блестели серебряные пряжки, а сами туфли были на высоких каблуках. Свою треуголку он снял при входе в лавку, из-за чего весь его облик несколько утратил лоск. Темные гладкие волосы свисали вниз и выглядели неухоженными.

Бонни, как всегда, со страхом ожидала за дверью лавки, пока мужчина не распрощается. Однако оказалось, что его переговоры с Маану были близки к завершению. Хозяйка лавки как раз провожала его до двери.

— Конечно, это строго между нами, — спокойно ответила она на последний вопрос, которого Бонни не расслышала. — Я, как всегда, пришлю своего сына. Только держите вашу шлюпку наготове…

Мужчина попрощался с ней преувеличенно вежливым поклоном, на что Маану улыбнулась так же криво, как обычно делал ее сын. Казалось, что этот клиент ей не особенно приятен. Бонни спряталась в тени веранды, чтобы, по возможности, ее никто не увидел, но тем не менее мужчина заметил ее, засмеялся и подмигнул. Он махнул ей рукой, прежде чем сойти вниз по лестнице.

— Кто это был? — удивленно спросила Бонни, когда Маану впустила ее в дом.

Женщина пожала плечами.

— Случайный покупатель, — ответила она. — С какого-то корабля…

Бонни не стала расспрашивать дальше, но она морщила лоб и не могла толком сосредоточиться на буквах, которые Маану сразу же после этого нарисовала мелом на одной из дощечек, на которых она обычно писала цену своих товаров. До этого дня Маану никогда еще не обманывала ее, и Бонни считала уверенную в себе свободную чернокожую женщину неспособной говорить неправду. Мужчина в красивой одежде не был обычным клиентом. Он также не пришел сюда с одного из кораблей, за загрузкой которых сейчас наблюдал Джеф.