Горький мед, сладкий яд - Ирина Надеждина Страница 19

– Дед вообще-то имел в виду обычную сотню, – она улыбнулась.

– Не помешает.

– А это действительно ваш дом на том берегу? – сменила тему Ася.

– Какой именно? – Владислав взял сигарету и спросил: – Вы не против?

– Курите. Я сама не курю, но дым мне не мешает. Вы прекрасно поняли, о каком доме я говорю. Стоит на отшибе, почти у берега.

– Ну, мой. Это дачка моя. Дом в городе. Вы все время здесь с дедом живете?

– Нет. Это я решила сбежать от всех. У меня отпуск и никакого настроения. Я живу на Туполева. Все хочу деда забрать отсюда. Старый уже. Не дай бог что-нибудь случится. А он ни в какую.

– Я с дедом вашим сталкивался, а вас здесь раньше никогда не видел.

– Я вас тоже. Собственно, и дача ваша меня не особенно заинтересовала бы, если бы не одна вещь… – она внимательно посмотрела на Владислава.

– Какая же? – Владислав отпил чаю и заинтересованно посмотрел на нее.

– Я могу показаться бестактной… В общем, как-то приехала я с подругой к деду. Это было с год назад, в конце августа. Не помню уж, зачем мы пошли на ту сторону, но на обратной дороге мы попали под дождь. Ливень был ужасный. Вблизи никакого укрытия, кроме вашего дома, не было. Мы спрятались под балконом, и я случайно заглянула в окно. Там между шторами оставался довольно большой просвет. Не знаю, что это за комната, но там висела картина, выполненная карандашом.

– Там достаточно много картин, выполненных карандашом, – Владислав опустил глаза. – В каждой комнате. Какую именно вы имеете в виду?

– Если много… – Ася заколебалась. – Вы чем занимаетесь?

– Бизнесмен. Торгую лекарствами и медоборудованием.

– Возможно, тогда я ошиблась. Это очень похоже на картины одной художницы. У нее был совершенно особый стиль. Она рисовала в основном карандашом и углем. Я, пожалуй, немножко позлоупотребляю вашим терпением. Так вот, этой художницы нет уже несколько лет, она трагически погибла. А была у нее картина «Дарящие жизнь», сейчас висит в нашем музее. Эта картина о работе врачей-реаниматоров, и посвящена она была ее мужу и его брату – Вансовичам. Вы, кстати, очень похожи на кого-то из них. Так вот, у вас я увидела фрагмент этой картины. Что-то вроде наброска. Мне было интересно, откуда у вас этот набросок и не продадите ли вы его.

– Вы имеете какое-то отношение к живописи? – Владислав внимательно посмотрел на Асю.

– Да. Я работаю художником-реставратором в художественном музее. Иногда рисую, говорят, неплохо. А эта художница всегда была моим идеалом. Удивительная женщина. Ее звали Дина Донцова. Я тогда училась еще в художественной школе и видела ее несколько раз, даже разговаривала с ней. Основная масса ее картин в частных коллекциях.

У нас в музее есть всего лишь несколько. Я бывала на ее выставках, еще при ее жизни. Но вам, наверное, это не очень интересно.

– Вы не ошиблись, – ответил Владислав после паузы. – Это набросок к «Дарящим жизнь», и на этом наброске не кто-нибудь, а я.

– Как? – Ася удивленно смотрела на него.

– Владислав Вансович, к вашим услугам, – представился Влад. – Некогда врач-реаниматор, теперь бизнесмен, глава фирмы «Ваше драгоценное». Гражданский муж Дины Донцовой. Законным стать не успел. Она и мой брат погибли. Все картины и в доме, и на даче – это картины, написанные ею.

– Ой, извините, я думала, вы просто похожи, – Ася смутилась.

– Прошло девять лет с того момента, как она меня рисовала. Тогда я был моложе, и прическа была немного другая.

– Удивительно! Никогда бы не подумала, что смогу вот так с вами встретиться…

– Ничего нет удивительного. Этот мир тесный и маленький. Если вам очень интересно, я оставлю вам визитку, и можете приехать в любой момент посмотреть то, что у меня дома и в офисе. Там тоже есть кое-что. Когда мне надоест здесь сидеть, можно будет сходить и на даче посмотреть. Только вот продавать я ничего не буду. Мне это все дорого как память.

– Как вам повезло, что вы знали ее! – сейчас Ася была похожа на восторженную девочку. – Я впервые увидела ее, когда мне было четырнадцать лет. Я была еще совсем гадким утенком, сутулой, в очках «кошки-мышки», и, когда увидела ее, мне показалось, что меня солнце осветило. Я дала себе зарок, что стану такой же, как и она – красивой, жизнерадостной, общительной, в общем, похожей на нее. Не знаю, как с красотой, а вот раскрепоститься я смогла только благодаря ей. Когда я узнала почти семь лет назад, что ее больше нет, я плакала так, как плакала, когда погибли мои родители, – в ее голосе послышалась неподдельная горечь.

– Да, Дина была удивительной женщиной, – согласился Владислав и снова опустил глаза. – Мы были вместе два года. Тогда я был счастлив. А вы можете считать, что вам удалось все то, к чему вы стремились, и с красотой тоже.

– Спасибо, – Ася смущенно улыбнулась. – Я, наверное, вас уже утомила. Пора идти, дед волноваться будет. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – Владислав поднялся и закрыл за ней дверь.