Танец для двоих - Виктория Клейтон Страница 19

Он продолжал ждать. Маме исполнилось сорок два. Она уже трижды была замужем. Все ее замужества были кратковременны, она так и не успела подарить мне братика или сестричку. Но Дженкинс не терял оптимизма: «Она придет ко мне, когда будет готова. Она единственная женщина, которая мне нужна, а я единственный мужчина, который сможет приручить ее. Наступит день, когда она устанет порхать с места на место и мы станем мужем и женой». Я же в глубине души считала, что отец слишком хорош для нее.

— Что нового у тебя дома? — спросил он, размешивая ложечкой чай. — Как поживает твоя соседка? Та самая, высокого роста, с рыжими волосами, которая хочет играть в пантомиме? Забыл, как ее зовут, Тоффи?

— Тиффани. Она хочет стать драматической актрисой. Я никогда не видела ее на сцене, но уверена, что у нее есть будущее. Бедняжка, ей недавно пришлось выдержать жестокий удар.

Я рассказала отцу о Монтегю Браузе. Он искренне посочувствовал. Отец любил выслушивать мои истории и всегда мог дать хороший совет.

— Как там Пирс? Смешное имя, впрочем, я думаю, что Джонас ненамного лучше. Ты продолжаешь встречаться с ним?

— Да, продолжаю.

— Ага.

— Одно только… Он… Он несколько грубоват.

— Грубоват? — Дженкинс набил трубку табаком. Связки лука и пучки лаванды, развешанные гирляндами за его спиной, оставляли причудливые тени на белой стене. — Если мужчина груб с женщиной, то вряд ли он любит ее. Скорее ненавидит. Ты должна знать об этом. Я не собираюсь читать мораль, но вижу: он может причинить тебе боль. Помни об этом, Виола!

Меня насторожили слова отца. Пирса по ночам мучили кошмары. Он ругался во сне и скрипел зубами. Очевидно, ночью темная часть его существа рвалась наружу. Мне это казалось опасным и интригующим, и я более, чем когда-либо, желала продолжения нашего романа.

Когда часы пробили половину одиннадцатого, я собралась уходить. Несмотря на все протесты, Дженкинс вызвался проводить меня. Он освещал дорогу до садовой калитки. На небе не было туч. Луна освещала цветочные клумбы и отражалась в воде каналов.

— Есть ли новости от мамы? — спросил Дженкинс, когда мы дошли. Он всегда задавал этот вопрос. Я же в девяноста случаях из ста отвечала «нет». — Хорошо. У нас еще есть время… Будь умницей, моя дорогая! Хорошо кушай и всегда слушайся тетю!

Он поцеловал меня на прощание и дал несколько бисквитных печений, на случай если я проснусь ночью и захочу есть.

Я поднималась по лестнице в свою комнату, думая о том, что не погибну от недостатка полезных советов. Все желали мне только добра, но, принимая во внимание мой возраст и некоторый жизненный опыт, мне хотелось почувствовать хоть каплю уважения.

Я проснулась на следующее утро оттого, что кто-то стучал в дверь моей комнаты.

— Восемь часов, мисс Виола. Вам пора вставать!

В дверях появилось желтое лицо Агнес. Я вскочила с кровати и побежала в ванную. Пока я умывалась и чистила зубы, Агнес успела разложить мои вещи на кресле. Она управлялась с одеждой заботливо, словно в очередной раз прислуживала тете. Даже мои трусики, купленные в «Маркс энд Спенсер», и серый лифчик лежали на спинке, как на витрине. Черные колготки с дыркой на колене исчезли. Вместо них лежал пояс и пара лучших тетиных чулок. По правде говоря, я не очень люблю пояса. Маленькие крючки всегда оказываются в неподходящем месте, когда я сажусь, но мне не хотелось препираться с тетей по поводу подарка. Быстро одевшись, я помчалась на кухню. Тильда принесла горячий кофе и тарелку, наполненную жареными яйцами, беконом, сосисками, грибами и помидорами. Я набила полный рот, стараясь съесть все как можно скорее. Когда Тильда отвернулась, я сунула сосиски тетиному пекинесу. Я так торопилась, что обожгла язык. Закончив с завтраком, я схватила сумку, меховое манто и носовой платок, который протянула мне Агнес. Я бежала очень быстро, так быстро, как позволяли тетины туфли на высоких каблуках.

Серебристый «бентли» стоял напротив входной двери. За рулем сидел Джайлс и поглядывал на часы.

— Извини за опоздание, — выдохнула я, забравшись в машину.

— Я же сказал: в восемь тридцать! Сейчас без десяти девять. Мы должны поторопиться.

Я не успела закрыть дверь, а Джайлс уже выжал сцепление. Я держала сумку в одной руке, а другой пыталась затянуть внутрь полы манто. В машине было тепло. Пот стекал с меня ручьями. Я ругала себя за то, что послушалась тетю и надела это чертово манто.

— Хорошая машина, — сказала я.

Джайлс хмыкнул и нажал на газ.

— Как давно ты ее купил?

— Пару недель назад, — ответил он.

— Классная тачка, — произнесла я. — Наверное, съедает много бензина?

Обычно подобными фразами говорил Пирс. Я надеялась, что мужской разговор немного смягчит Джайлса.

— Довольно много! — буркнул Джайлс.

Мои слова ничуть не успокоили его. На Джайлсе был элегантный коричневый костюм-тройка. Костюм идеально подходил человеку, который собирался целый день шагать по полям, покрытым вереском.

— Ты не хочешь дать машине имя? Подойдет что-нибудь экзотическое. Например, Шехерезада или что-то в этом роде. Ты читал «Тысяча и одна ночь»? Представь, каждую ночь выдумывать сказку! Наверное, я смогла бы придумать не более десяти. Даже если на следующее утро мне грозила бы смертная казнь.

— Я терпеть не могу привычку давать машинам имена. — Джайлс забыл, что Пирс назвал свою машину «Пасифая». Он объяснил, что Пасифаей звали жившую в Древней Греции женщину легкого поведения, которая испытывала нетрадиционную любовь к быкам. — Давай помолчим, если ты не возражаешь. За рулем я должен быть сосредоточенным.

Я замолчала. Слова Джайлса не казались мне обидными. Ситуация, когда не надо ни за что отвечать и ничего не надо делать, полностью меня устраивала. Я закрыла глаза и стала мысленно перелистывать страницы моей жизни. У меня не было особых достижений, но я все же умудрялась держаться на плаву. Я жила в прекрасном доме, в окружении людей, которые мне нравились. У меня был Пирс. Я зевнула. Странно: мы были любовниками, но нас нельзя было назвать друзьями. Наверное, дружба и любовь несовместимы. Я задремала.

Мне снилось, что я лечу на волшебном ковре, который колышется под ногами, как огромный скат. Подо мной виднелся купол собора Святого Павла. Рядом сидела принцесса в восточных шароварах. Вдруг, к моему удивлению, она превратилась в Тибби — кота миссис Шиллинг.