Опаленные крылья - Элизабет Эштон Страница 19

— Вы правда позаботитесь о своей ране? — спросила она Армана.

Его ответ не был успокаивающим:

— Это не имеет значения, мадемуазель.

Медсестра Джулия думала, что очень даже имеет, и вечером подробно рассказала обо всем Жилю. Она надеялась, что дед, единственный человек, с чьим мнением считался Арман, настоит на том, чтобы его ране уделили должное внимание. Но реакция на ее заботу разочаровала девушку. Он только сказал, что в братстве, к которому принадлежит Арман, любая рана, не лишающая трудоспособности, оставлялась на милость природы и организма и обычно прекрасно заживала сама. Беспокойство внучки старика больше позабавило, чем взволновало.

— Ты говорила мне о своем дипломе медсестры, — вспомнил он. — Это весьма похвально и полезно. Но если ты начнешь ухаживать за моими работниками, они тут же все притворятся больными, чтобы иметь удовольствие наслаждаться твоей заботой.

— Арман не нашел в этом ничего приятного, — заверила она деда, и его глаза недоверчиво сверкнули. — Но вы не поняли: рана, подобная этой, легко может загноиться…

— Я не думаю, что есть какая-нибудь опасность, — перебил он. — Воздух здесь пропитан морской солью — это всегда спасает. Не беспокойся об Армане, он не дурак и очень выносливый.

Джулия вздохнула. Арман был не только выносливый, но и стойкий во всех отношениях. Дед сидел, как обычно, в своем кресле с наброшенной на плечи шалью, и ей показалось, что он выглядит сегодня еще более немощным, чем тогда, когда она в первый раз его увидела. Видимо, Ги не долго будет ожидать своего наследства. Она вернется в Англию, а Арман отправится в Южную Америку. Девушка опять вздохнула. Она была в длинном белом шелковом платье свободного покроя, которое надела, чтобы угодить деду. Солнце Прованса уже покрыло ее шею и руки нежным загаром, а светлые волосы, подобные золотым нитям, обрамляли посвежевшее личико. Старик ласково смотрел на внучку.

— Ты сегодня какая-то задумчивая, chérie, — мягко сказал он. — Ты думаешь, как и я, о своем скором отъезде?

Она не ответила на вопрос, только взяла его изуродованную артритом руку и приложила к своей щеке. Джулия полюбила его больше, чем когда-либо могла себе представить. Дед продолжал смотреть на нее с нежной гордостью.

— À propos [31], — вновь заговорил он. — У меня к тебе важная просьба, и твое согласие может сделать старика счастливым.

Подняв глаза, Джулия испытующе взглянула ему в лицо, немного обеспокоенная.

— Вы были очень добры ко мне, — с благодарностью сказала она. — И если я смогу что-то сделать для вас в ответ, я буду только рада.

— Zut! [32]Ты дала опрометчивое обещание, — хрипло рассмеялся Жиль Боссэ. — Сначала выслушай, что это за просьба. Жюльетта, я чувствую, что мои дни сочтены, но я не жалуюсь. Я прожил долгую жизнь, и в ней было много горя. Я потерял всех, кого любил, и глубоко раскаялся в том, как поступил с твоей матерью. Из-за своего глупого высокомерия я хотел выдать ее замуж за самого прекрасного и знатного человека на земле, а она выбрала…

Он внезапно замолчал, и Джулия закончила за него:

— Моего отца. Он хороший человек. Жаль, что вы до сих пор не знакомы с ним.

— Он украл мою дочь! — Старик вспыхнул, но затем тихо покачал своей белой головой. — Но я прощаю его за это. Как ты сказала, жаль, что мы никогда не встречались. Так много лет потрачено впустую, так много бесполезного высокомерия и гордыни… Я всегда буду благодарен ему за то, что он позволил тебе приехать сюда, чтобы скрасить мои последние дни, и я был бы еще более благодарен, если бы ты и он… — Жиль Боссэ остановился, чтобы откашляться, и Джулия поспешно протянула ему стакан воды. Старик сделал маленький глоток и улыбнулся ей. — Я хочу, чтобы ты осталась со мной до конца, — просто сказал он.

Джулия уже смирилась с неизбежностью скорого отъезда из Камарга и прощания с Арманом и даже не допускала возможности отсрочки.

— Я не могу… — беспомощно пролепетала она. — Вы, наверное, не поняли, что я сама зарабатываю на жизнь. Мне надо вернуться на работу.

— Ребенок Жюльетты сам зарабатывает на жизнь! — проворчал дед, подняв и снова уронив на подлокотник свою искривленную руку. — Но теперь тебе нет нужды работать. Пока ты со мной, у тебя не будет недостатка в карманных деньгах, а позже ты станешь полностью обеспеченной.

— Но в этом нет необходимости! — воскликнула Джулия. — Я вполне способна сама о себе позаботиться. А пока я здесь жила, даже сэкономила немного.

— Ты тратила свои собственные деньги, пока жила здесь? — Дед с ужасом взглянул на нее.

— Только те, что заранее отложила на определенные цели. — В Арле она купила Джеки сувениры и подарки для Алисы. — Здесь не было возможностей тратить на разные шалости, — весело засмеялась она, — но, если я останусь, мне нужно будет купить кое-что из одежды.

— У тебя будет все, что захочешь. Есть магазины в Марселе, или, еще лучше, съездишь в Париж. — Его глаза загорелись. — Твоя мать одевалась в магазине на рю де ла Пэ, хотя мне говорили, что теперь там все изменилось. Это платье, что на тебе сейчас, очень красивое, но я хотел бы видеть тебя в одежде haute couture [33].

— Чтобы носить в Мас?

— Иногда мы устраиваем приемы. У меня есть друзья в Ниме и Арле. Это только в последние годы я стал дряхлым отшельником. Так ты останешься?

Он с беспокойством смотрел на Джулию, но та колебалась, не совсем уверенная в том, готова ли она отрезать себя от своей семьи, прежней жизни и друзей.

— Это не продлится слишком долго, Жюльетта, — умоляюще сказал дед.

И вновь его ужасная немощность сразила ее. Да, это не продлится слишком долго.

— Если мой отец согласится, я останусь, — пообещала она.

— Bon, мы спросим у него, и, возможно, если мне будет суждено еще пожить, он приедет навестить нас немного позже.

Но Джулия видела, что дед не очень рад этой перспективе. Он сказал это только для того, чтобы доставить ей удовольствие.

— Он не сможет приехать до своего отпуска, — сказала она, — а это очень не скоро. — И, подумав, что, может быть, тогда будет уже слишком поздно, заметила, что дед с облегчением вздохнул. Видимо, он боялся встречи с зятем, к которому был так несправедлив.

— Подойди и открой ящик стола, — сказал старик. — Там, внутри, лежит коробка. Дай ее мне.

Джулия послушно принесла ему металлическую коробку, из которой он достал пачку банкнотов.

— Возьми это, chérie, и не смей тратить ни одного су из своих сбережений, пока ты в моем доме.

Девушка открыла рот от изумления: