Дикая роза - Анита Миллз Страница 19

– Очень приятно, миссис Брайс, – любезно ответил Дейвидсон. – Полагаю, вы знакомы с майором Спренгером?

– Да, конечно, – и она, хотя ей все еще было не по себе от слов адъютанта, заставила себя улыбнуться. – Я каждый вечер сижу напротив майора за обеденным столом. Мое почтение, майор, – проговорила она, слегка кивнув в его сторону.

– Приветствую вас, моя дорогая.

Доктору она показалась даже бледнее, чем обычно. Он тепло ей улыбался, стараясь подбодрить ее. Повернувшись к коменданту, он спросил:

– Вам и в самом деле кажется, что она – кожа да кости, подполковник?

Дейвидсон, привыкший держаться с людьми отчужденно и высокомерно, поймал себя на том, что не может отвести от нее глаз. Она была довольно высокого роста, но настолько худа, что платье на ней буквально висело, свидетельствуя о том, что она потеряла по меньшей мере десять, а то и пятнадцать килограммов. Протянутая ему рука была маленькой, скелетообразной. И в то же время волосы у нее были цвета спелой пшеницы, глаза голубые, как васильки, а лицо с такими привлекательными чертами, что любой скульптор с радостью бы изваял его. Но больше всего Дейвидсона поразило то, с каким достоинством она держалась. Она отвечала ему спокойным, чуть ли не холодным взглядом и не спешила отвести глаза. Нет, после всего того, что с ней случилось, она вела себя совершенно иначе, чем те другие, которых ему приходилось видеть в подобных обстоятельствах. Она не держала голову опущенной от стыда и не имела запуганного вида.

– Конечно, нет, – ответил он наконец. – Вы были совершенно правы.

Затем, снова повернувшись к Энни, он указал ей на место рядом со Спренгером:

– Прошу вас, садитесь, мэм.

После того как она села на предложенный ей стул, мужчины также заняли свои места. Взгляд Дейвидсона, чуть ли не помимо его воли, снова остановился на ее лице, и он никак не мог понять, что же в ней привлекает его больше всего. Вероятно, глаза, решил он. В их бездонной голубизне он видел теперь настороженность и печаль, которых не заметил сразу. И он почувствовал, как у него пробуждается желание чем-то ей помочь.

– Итак, – сказал он, откидываясь на спинку стула, – что я могу для вас сделать, миссис Брайс?

Она не ожидала, что он так быстро закончит обычный обмен любезностями, и, застигнутая врасплох, почувствовала некоторую растерянность, не зная, с чего начать. Но тут она подумала о своей дочери и, опустив глаза на сложенные на коленях руки и тщательно подбирая слова, начала так:

– Вас, конечно, удивило мое настоятельное желание встретиться с вами, сэр. Поэтому, прежде чем просить о помощи, я считаю нужным кое-что объяснить вам, хоть мне это будет и нелегко после того, что со мной случилось.

Она подняла голову и, встретившись с ним глазами, продолжала:

– Вы, несомненно, знаете, что в течение довольно продолжительного времени я находилась в плену у команчей…

– Дорогая моя, вам вовсе не обязательно заново переживать этот ужас, – уверил ее Дейвидсон, стараясь помешать ей рассказывать то, что ему не хотелось бы слышать. – Я достаточно долго служу на Фронтире, чтобы иметь об этом некоторое представление.

– Уверяю вас, я не собираюсь утомлять вас излишними подробностями без особых на то оснований.

– Что ж, хорошо, – кивнул он, по-прежнему не понимая, что ей от него нужно.

– Я здесь не для того, сэр, чтобы говорить о себе, – этого вы от меня не услышите, – сдержанно произнесла она. – Я была не в худшем положении, чем любая другая женщина, побывавшая у них в неволе. Может быть, мне повезло чуточку больше, потому что я научилась искусству выживания. – Она снова опустила глаза и принялась крутить в пальцах носовой платок, выдавая волнение, которое так старалась скрыть. – Когда это случилось, моему мужу было тридцать – столько же, сколько сейчас мне. В тот день из-за реки Сан-Саба, возле которой стоял наш дом, надвигалась гроза, а я в это время возилась во дворе с сохнущим на веревке бельем. Дети были рядом со мной. Сюзанне тогда было четыре года, а Джоуди двадцать восьмого декабря должен был исполниться годик.

Уилл Спренгер легко сжал ей руку повыше локтя и мягко произнес:

– Не стоит себя терзать, дорогая моя. Мы знаем – на вас напали команчи.

Пытаясь совладать с нахлынувшими на нее чувствами, она закусила нижнюю губу и, покачав головой, тихо сказала:

– Нет, нет, я рассказываю не о себе, а об Итане, о Сюзанне, о Джоуди. – Она снова заставила себя поднять глаза на сидящего за столом Дейвидсона. – Если б я была в тот момент в доме и если бы винтовка оказалась в моих руках раньше, то, возможно, все остались бы живы. А Итан был в поле; он… впрочем, какая теперь разница, что он там делал?!

Слишком уж хорошо она собой владеет, слишком ровно звучит ее голос, слишком напряжены ее мышцы под его рукой, подумал доктор. Уверенный, что самообладание ей вот-вот изменит и она разрыдается, он достал из кармана носовой платок и протянул ей, но она отрицательно покачала головой.

– Не нужно, со мной все в порядке. – Она подняла с колен руку и показала скомканный лоскуток, добавив при этом: – Как видите, у меня есть свой собственный – недавно купила.

И она продолжила свой рассказ, стараясь избегать шокирующих подробностей.

– Ну вот, началась гроза, и я стала торопливо снимать с веревки простыни, как вдруг моя девочка увидела приближающихся команчей. Я побежала в дом за винтовкой мужа, и… впрочем, это тоже теперь не имеет значения. Все равно ведь и дети, и я оказались в руках индейцев.

– Какая трагедия, миссис Брайс, какая ужасная трагедия, – тихо проговорил Дейвидсон.

– Остановок они нигде не делали, ехали ночью и днем, боясь, что их по пятам преследуют, – рассказывала она дальше. – Кроме вяленого бизоньего мяса, никакой другой еды не было. Они мне даже не давали помыть Джоуди, когда он пачкал пеленки. К тому же у меня исчезло молоко. – Она закрыла глаза, ее и без того негромкий голос понизился до шепота. – Они убили моего сына, подполковник Дейвидсон, а он ведь был совсем невинное дитя. Единственное, что он мог сознавать, так это то, что он мокрый и голодный.

– Примите, миссис Брайс, мои глубокие соболезнования, – сочувственно отозвался Дейвидсон. – Поверьте, мне это очень горько слышать.

– Ну а что случилось с девочкой? – спросил Спренгер.

– Это был очень большой военный отряд – в него входили и индейцы кайова, и команчи из нескольких племен. Когда… когда они разделились, чтобы сбить с толку своих преследователей, Сюзанну забрал с собой индеец из другого команчского племени. – Энни глубоко вздохнула. – До сих пор, закрывая глаза, я слышу, как она зовет меня пронзительным, полным отчаяния голосом. Но я ничем не могла ей помочь – я не могла помочь даже самой себе.

– Краснокожие ублюдки, – пробормотал Уилл Спренгер вполголоса.

– Некоторое время спустя, когда я научилась хоть как-то понимать их язык, я узнала, что это был один из команчей по имени Заблудший Пес и что он то ли из племени квахади, то ли из племени нокони. Больше мне ничего не удалось выяснить.