Красавица и пират - Жюли Галан Страница 19
Красавица и пират - Жюли Галан читать онлайн бесплатно
– Видите, как прекрасно пошло у нас дело? – обрадовался сосед справа. – У вас очень музыкальные руки, вы, наверное, прекрасно играете на восточных инструментах.
– К сожалению, нет, – вздохнула Жаккетта, печально глядя на недосягаемую пищу на тарелке.
Что толку, что галантный кавалер научил вилку правильно держать, поесть-то все равно не дает!
– Девушка, которая играет на арабской лютне, должна еще и петь, – объяснила она, сама поражаясь, откуда взялись у нее такие правильные слова, – но меня играть и петь не учили. Я танцевала для господина любовные танцы перед тем, как он шел на женскую половину исполнять долг мужчины. Это позволяло ему быть на высоте.
В последних фразах, видимо, было что-то не то, потому что мужчины как-то заинтересованно замерли. Дамы же, наоборот, очень неодобрительно передернулись.
Кавалер Жаккетты тоже, насторожился и даже ослабил захват ее правой руки.
Воспользовавшись моментом, Жаккетта решительно вонзила вилку в мясо и засунула долгожданную еду в рот, клянясь в душе проглотить этот кусочек, даже если черти его из зубов будут рвать.
Жанна с легким ужасом смотрела на выходки своей Нарджис.
– Вам нравилось это занятие? – осторожно спросил сосед справа.
– Это интереснее, чем ткать коврики, – безмятежно ответила неторопливо прожевавшая мясо Жаккетта.
Кавалер не нашелся, что ответить, и Жаккетта получила возможность немного поесть.
Пока она ела, сосед справа немного пришел в себя и спросил:
– А вы видели, очаровательная госпожа Нарджис, местные состязания, именуемые багордо?
– Увы, не видела, – печально вздохнула Жаккетта.
– Тогда льщу себя надеждой, что увижу вас и госпожу де Монпеза завтра среди зрителей этого дивного зрелища.
Жаккетта улыбнулась.
Вечером того же дня посланник маркграфства Бранденбургского при папском дворе заносил в дневник впечатления дня:
«На вечере, данном господином и госпожой N, я имел удовольствие видеть дам, о которых много говорят теперь в здешнем обществе. Даже у самого черствого душой человека история бедствий в арабском плену отважной графини де Монпеза не может не вызвать сострадания и восхищения ее мужеством. Не менее трогательна судьба госпожи Нарджис, которая сегодня впервые появилась на публике. Французское дитя, воспитанное в мусульманской стране и взращенное для утех шейха, превратилось в очаровательнейшую девушку, в которой пленительно соединились лучшие качества восточных и западных прелестниц. Грация госпожи Нарджис бесподобна и неподражаема. Лишь девушка, с детства воспитанная на Востоке, способна придавать своим движениям столько прелести. Лань, серна, газель – вот слова, которые сам выговаривает восхищенный язык. Манеры госпожи Нарджис просты и безыскусны, как и подобает отпрыску благородного рода. Даже мусульманский плен не смог заглушить в ней то, что дается чистой кровью. А воспитание, полученное в условиях, увы, далеких от надлежащих ей по происхождению, придало поведению госпожи Нарджис легкую пикантность и непередаваемое очарование. Она положительно обворожила римское общество. В число поклонников госпожи Нарджис записался и скромный автор этих строк!»
Жанна тоже получила приглашение на багордо. Но, в отличие от Жаккетты, она знала, что это такое.
На следующий день они конечно же оказались в числе зрителей состязания, на которое собрались практически все участники вчерашнего вечера.
Багордо проводилось за городом, слева от Аппиевой дороги. Великолепным ориентиром, указывающим на место его проведения, была громада башни Цецилии Метеллы – толстая, круглая махина, украшенная лишь резным мраморным фризом н фигурными, похожими на ласточкин хвост зубцами.
Мраморный фриз, словно девичий пояс, был надет на башню с рождения, когда она не была еще баронским бастионом, а служила усыпальницей Цецилии, дочери римского полководца Метелла. В двенадцатом веке очередной ее хозяин снабдил башню зубцами, недвусмысленно давая понять, что является приверженцем партии гибеллинов и готов стоять за германского императора горой. Что на этот счет думали сегодняшние ее владельцы, знали немногие. Века раздоров приучили людей не афишировать свои пристрастия и убеждения.
У подножия башни простиралось обширное ровное поле. Во времена древних римлян это был цирк, на котором проходили конные состязания. Со временем толстый слой земли покрыл арену, и теперь виднелась лишь каменная гряда, разделявшая ее пополам, да обелиск в центре гряды.
Вот вдоль этой гряды и было проложено поле для участников.
Под ободряющие крики публики великолепные всадники один за другим неслись во весь опор. Они были без лат и соперничали друг с другом яркими роскошными одеждами. Вились за спинами короткие, пышно украшенные плащи, развевались кудри.
Все вооружение участника составляли легкий шит и специальное копье без наконечника.
Каждый всадник, прикрываясь щитом и наклонив копье к земле, несся во весь опор, показывая все свое умение ездить легко и красиво. В конце возвышался массивный, прорвавший своим крутым боком земную кору валун. Всадник на скаку ломал об него копье. Летели обломки, торжествовали зрители.
Едва один участник достигал валуна, как на другом конце уже появлялся следующий.
Багордо походило на разноцветную праздничную карусель. Настроение и у всадников, и у жизнерадостной римской публики было солнечным и радостным.
– Да, это не похоже на наши турниры… – задумчиво сказала Жанна. – Совсем не похоже. Но как прекрасно…
– Согласна, – легко подтвердила баронесса. – Радость в чистом виде. Смотри, сюда спешат твои вчерашние кавалеры. Подождем их?
– Нет, не стоит. Ничего нового они не добавят, – отказалась Жанна. – А наша бесподобная Нарджис, боюсь, опять что-нибудь ляпнет.
И дамы удалились.
Для Жанны и Жаккетты это был последний день в Риме. Они покидали римскую карусель.
… Отправиться из Рима на все четыре стороны можно знаменитыми римскими дорогами, ибо двадцать девять дорог выходят из ворот Сервиевой стены, опоясывающей Рим.
В Геную, родину того генуэзского купца, что так мило скрасил Жанне путешествие от Родоса до Кипра попадают Аврелиевой дорогой. Она доводит путника до моря, от которого отступают, как кошка, боящаяся воды, величественные Альпы.
А там, ступив на Домициеву дорогу, огибающую Генуэзский залив Лигурийского моря, можно достичь мест, близ которых уже чувствуется дыхание Аквитании.
А можно устремиться на север Кассиевой дорогой, вечно полной паломников из французских и германских земель. Этот путь ведет через Ареццо, Луку и Пизу.
Самой старой римской дорогой считается Аппиева; она соединяет Рим с Капуей. Она, как и другие дороги – Салариева, Тибуртинская, Валериева, подбегающие к различным гаваням Адриатики, связывает центр с морем.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии