Станцуем, красивая? (Один день Анны Денисовны) - Алексей Тарновицкий Страница 19

Ну да, «увидимся на пляже»… Право ходить на пляж еще нужно было отвоевать. Биржа «дикого» дачного жилья имела пугающее сходство с невольничьим рынком. На солнцепеке меж бледных северных рабынь и цепляющихся за них чахлых детей вразвалку расхаживали загорелые домовладелицы в ситцевых халатиках, пестрых головных платках и разношенных тапках на босу ногу. Приглядывались вприщур, придирчиво оценивали по известным лишь им, хозяйкам, признакам, хмыкали, сплевывали подсолнечную шелуху, шли дальше, затем возвращались и снова щурились: брать?.. не брать? Иногда, сделав несколько кругов вокруг трепещущей жертвы, хозяйки вступали в разговор, короткий и отрывистый, а потом опять принимались нарезать хищные круги.

Вдоволь налетавшись, они затевали более подробную беседу, которая имела определенные шансы завершиться удачно; в этом случае хозяйка все так же неторопливо направлялась домой, а за нею, как служанка за римской матроной, семенила счастливая дачница, толкая перед собой хозяйскую тележку с багажом. Гений практической сметки Петя и его мать Элла были избраны едва ли не первыми. Сделок заключалось все больше, толпа на площади редела, а Аньку словно не замечали. Мимо нее и Павлика почему-то проходили, почти не задерживаясь. Лишь одна пожилая тетка с коричневым морщинистым лицом удостоила их беглым осмотром, постояла, подумала, цыкая зубом на вампирский манер, да и пошла себе дальше.

После этого Анька совсем пала духом: если уж от них отказываются даже вампиры, значит, дело действительно труба. И в самом деле, вскоре хозяйки кончились. Из мамаш с детьми на бирже жилья осталась одна только Анька. Кроме нее, на площади, обмениваясь враждебными и отчаянными взглядами, томились с десяток молодых женщин.

— Ну, мама, ну когда мы пойдем домой? — в тысячный раз спросил Павлик.

Он пока еще не начал канючить всерьез, и в этом героическом поведении, несомненно, сказывался благой пример Пети.

— Уже скоро, Павлуша, — в тысячный раз ответила Анька, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.

Как она ухитрилась попасть в отверженные? Почему? За что? И как теперь поступить? Анька тоскливо огляделась вокруг. Через площадь, неприязненно выгнув крутые мавританские арки, на нее взирали красно-желтые порталы железнодорожной станции. Сколько таких зданий она повидала за время пути, как здорово было смотреть на них со стороны поезда! Как манили они, какие таинственные сюрпризы обещали! Только останься, не уезжай, соскочи с подножки! А она-то, дура, верила, думала — может и впрямь спрыгнуть? И вот, пожалуйста, стоило сойти — и на тебе, получи! Впору проситься назад в поезд… Она навьючила на себя рюкзак и взялась за чемодан.

— Домой?.. — обрадовался Павлик и вдруг радостно запрыгал, указывая куда-то за Анькину спину. — Ой, мама, смотри!

Анька обернулась.

— Тетя Аня, тетя Аня! — из-за памятника, размахивая руками, к ним бежал Петя. За сыном поспешала Элла с тележкой.

«Неужели этих тоже выгнали? Вот было бы чудесно», — мстительно подумала Анька.

— Фу-у… хорошо, что вас никто не взял… — едва отдышавшись, проговорил Петя.

— Спасибо, дружок, — с чувством сказала Анька. — Я всегда подозревала, что ты добрый мальчик.

— Фу-у… — повторил Петя, начисто игнорируя Анькин сарказм. — Мы так бежали, так бежали… Мама, давай тележку. Тетя Аня, что вы стоите? Грузите вещи.

— За-за-чем?

— Мы нашли вам жилье, — важно пояснил мальчик. — Рядом с нами, практически вместе. Очень удобно. Я подумал, пусть лучше будет кто-то знакомый, чем неизвестно кто. Будет на кого маму оставить.

Элла закивала с повышенным энтузиазмом.

Спасены! Спасены! Еще не веря своему счастью, Анька взгромоздила на тележку рюкзак. Нет, все-таки этот восьмилетка — фрукт, каких поискать… Она еще помнила, с каким неумолимым равнодушием Петя, едва сойдя с поезда, отфутболил ее и Павлика.

— Как же так, Петя? Ты ведь говорил, что мы теперь конкуренты…

— Были, — отвечал мальчик со своей фирменной непробиваемой невозмутимостью. — Теперь уже нет. Теперь мы союзники. Хотя, честно говоря, тетя Аня, конкурент из вас никакой.

— Это почему же?

Петя всплеснул руками:

— Да вы посмотрите на себя! Жаль, тут зеркала нету… Сами подумайте, тетя Аня, ну какая хозяйка возьмет к себе такую жиличку?

Зеркал рядом действительно не было; в таких случаях женщине остается лишь использовать в этом качестве другую женщину. Анька растерянно уставилась на Эллу.

— Эллочка… что? О чем он говорит? Что со мной происходит такого ужасного? Пятнами пошла? Нос почернел? Рог на лбу вырос?..

Эллочка оторвалась от созерцания чистого голубого неба и безмятежно улыбнулась. Зато Петя нетерпеливо покачал головой.

— Тетя Аня, это же младенцу понятно, — сказал он с оттенком досады. — Никакой хозяйке не хочется лишних проблем. А если поселишь к себе красивую молодую девушку, проблемы обязательно будут. Кавалеры, ухажеры, гости, шум, пьянки-гулянки. А вы… — Петя критически осмотрел других невостребованных девиц, уныло слоняющихся по площади. — Вы тут самая красивая. Волосы, фигура, лицо, ноги…

— Поняла, поняла… — поспешно остановила его Анька. — Ну и что мне теперь делать? Выбрить голову и укоротить ноги?

Выслушав Петино объяснение, она заметно приободрилась. Одно дело — быть отверженной из-за уродства, и совсем другое — по причине из ряда вон выходящей красоты. Да что там скрывать: ради такой версии событий стоило даже немножко пострадать. Тем более что жилье, похоже, найдено… Жизнь определенно налаживалась.

— Что же мы стоим? Павел! Веселей гляди! Теперь у нас есть дом! Правда, здорово? — Анька принялась шутливо тормошить сына. — Ну что, Петя? Поехали? Где она, эта ваша комната?

Петя снова покачал головой.

— Я ведь вам все объяснил, тетя Аня, — произнес он тем назидательным тоном, каким обычно взрослые втолковывают детям прописные истины. — В таком виде вам нельзя показываться хозяйке. Во всяком случае, не в первый раз. Потом, когда вселитесь, можно и волосы распустить, и юбку эту надеть, и так далее. А пока…

Следующие минут десять они совместными усилиями приводили в порядок непотребную Анькину внешность. Волосы были заколоты и убраны под серый платок из свалявшейся шерсти, взятый из дому на случай Павликовой простуды, туфли на каблуках забракованы в пользу домашних шлепанцев, а прямо поверх юбки надет видавший виды халат. Картину венчали принесенные Петей огромные очки в роговой оправе — как выяснилось, он вез их из Питера специально для такой маскировки. Теперь Анька ничем не напоминала красавицу с бойкими глазами, единогласно отвергнутую местным домовладельческим бомондом. Петя придирчиво осмотрел получившуюся смесь Плюшкина с Бабой-ягой и остался доволен.

— Еще одно замечание, тетя Аня, — сказал он напоследок. — Вы все время улыбаетесь. Это лишнее. Лучше держите рот закрытым.