Скандальная тайна - Кристи Келли Страница 19

Она побледнела.

— Вы хоти те поехать за город?

— Да, я считаю, что это правильное решение. Вы согласны?

— Я полагаю, что лучше остаться в городе. Потому что здесь вы сможете постепенно войти в общество, для этого не обязательно посещать все приемы. В поместье вы окажетесь в изоляции, а вот местные сквайры, без сомнения, будут непрерывно докучать вам приглашениями на званые и музыкальные вечера, устраиваемые исключительно ради вас.

Как ей удалось залпом выложить все это? Она смотрела не на него, а на бумаги, лежавшие перед ним на столе. Казалось, она нервничала.

— Элизабет, признайтесь, почему вы не хотите ехать за город?

Она открыла рот и быстро закрыла его, крепко сжала губы и слегка покачала головой.

— У меня есть две близкие подруги, они обе беременны, и я не хочу оставлять их надолго, потому что им может понадобиться моя помощь.

Это снова прозвучало неубедительно. Элизабет явно что-то скрывает.

— Хорошо, если вы придумаете, чем занять мальчиков, чтобы они много двигались и проводили больше времени вне дома, мы останемся здесь.

— Я непременно позабочусь, чтобы у них были активные занятия вне дома. — Она откинулась в кресле, явно испытав облегчение.

— Не поможете ли мне вот с этим? — сказал он, указывая на заваленный бумагами стол. — Я представления не имею, кто эти люди, но все они хотят видеть меня на своих приемах.

Она улыбнулась, и его сердце учащенно забилось. Ее полные розовые губки так соблазнительны. Он не должен думать о ней подобным образом. Он любит Эбигейл.

Но Элизабет была здесь, а Эбигейл отказалась с ним ехать. Элизабет помогает ему разобраться во всей этой неразберихе. Несмотря на то, что это грозит ей потерей дома.

— Я с удовольствием помогу вам рассортировать приглашения. Однако должна заметить, что большинство людей вашего положения нанимают секретарей, которые выполняют эту работу. — Она сгребла в кучу приглашения и быстро рассортировала их на три стопки.

— Я не пробуду здесь столько времени, чтобы мне имело смысл нанимать секретаря, — сказал он.

— Хорошо, — кивнула она. — В этой стопке — те приглашения, которые безусловно надо отклонить. — Она протянула ему первую пачку бумаг. — А это — ваша личная почта.

Затем она указала на третью кучку.

— Эти нам нужно обсудить и решить, какие из них вы захотите принять. Здесь приглашения на балы, музыкальные вечера и обеды.

Уилл взглянул на эту пачку и вздохнул. В ней было, по крайней мере, пятнадцать приглашений, с которыми еще предстояло разбираться. Он быстро пробежал глазами по личной, корреспонденции и замер, увидев знакомый почерк.

— Хорошо, мы продолжим через минуту, сначала я хочу прочитать это письмо.

Он вдруг почувствовал себя виноватым за нескромные мысли об Элизабет. Больше этого не случится. Сломав печать, он пробежал глазами письмо, затем прочел его медленно.

— Уильям, у вас дома все в порядке? — спросила Элизабет.

Неужели она заметила недоумение и боль, которые, он знал, отразились на его лице?

— Это письмо от Эбигейл.

Он скомкал письмо, встал и бросил его в камин. Подойдя к окну, стал смотреть во внутренний двор, но глаза его ничего не видели.

— Ее отец хочет, чтобы она вышла замуж за Джосая Харвуда. Она не согласна, но вынуждена повиноваться отцу.

— Почему? — тихонько спросила Элизабет. Оказалось, она стояла за его спиной, хотя он не слышал, как она подошла.

— Она никогда не возражала ему. Он хочет, чтобы она вышла замуж за богатого американца, патриота Америки. — Уилл почувствовал, как маленькая ладонь легла на его плечо, и постарался избавиться от вспышки желания, которое стало распространяться по его руке. — Она считает, что мне лучше остаться в Англии.

— Я не понимаю, Уильям. Вы — воплощение всего, что ее отец хочет видеть в муже своей дочери.

Боль сжимала его голову и сердце.

— Нет, это не так. — Он повернулся к ней. — Я проклятый англичанин. Проклятый герцог.

Ее лицо сморщилось почти так же, как догоравшей в камине письмо от Эбигейл.

— Но если вы продадите все и возвратитесь, вы будете воплощением того, что хочет ее отец.

— Вы не понимаете, — пробормотал он. Когда ее мягкая ладошка коснулась его лица, он закрыл глаза.

— Попытайтесь объяснить мне, — шепнула она. — Я просто хочу помочь вам.

— Я никогда не буду достаточно хорош для них. Для них я всего лишь бедный фермер. При этом даже не американец. Что бы я ни сделал, мне никогда не удастся убедить ее отца, что я американец. Даже если я откажусь от этого проклятого наследства.

Он открыл глаза и увидел, что в ее зеленых глазах стоят слезы. Эта замечательная, умеющая сострадать женщина плакала над его горем. В этом было что-то неправильное. Он не мог отвести взгляд от ее глаз, губ, ее маленького задорного носика, которые хотелось целовать.

А почему бы и нет? Эбигейл он больше не нужен, да и был ли нужен когда-нибудь? Перед ним стояла прекрасная женщина, которая открыто флиртовала с ним, дразнила его и, казалось, желала его.

Он медленно наклонился к ней и застыл, когда до ее губ оставался какой-нибудь дюйм. Если бы она задвигалась, он дал бы ей уйти. Но она не двигалась.

Его руки легли ей на плечи, он прижимал ее все крепче, пока их губы не встретились. Шок и желание сотрясали его тело, пока они целовались. Все, чего он хотел, — получить от нее небольшое утешение. Чтобы забыть свою боль. Но сейчас ему захотелось уложить ее на диван и не отпускать весь день. Он хотел неспешно наслаждаться ее телом и перецеловать каждую веснушку, где бы она ни была.

Он потрогал языком ее губы в надежде, что она откроет их для него. И она сделала это. Но он и предположить не мог, какая страсть охватит его, когда их языки переплетутся. Он взял в ладони ее лицо.

Она была слаще, чем он мог ожидать. Смесь меда и корицы, это сводило с ума. Он водил руками по ее спине, крепче прижимал к себе, к своей восставшей мужественности. Боже, как он хотел ее!..

Когда его губы перемещались к ее носику и обратно к ее прекрасным губам, она тихонько стонала. Он мог бы провести здесь всю ночь, целуя ее, занимаясь с ней любовью.

Он не сразу понял, что она отстраняется от него. Она пришла в замешательство и с недоумением смотрела на него.

— Извините, — прошептал он.