Дом-2. Роман с Бузовой. История самой красивой любви - Ольга Бузова Страница 19

— Зрители сегодня предоставили иммунитет... Каримову Оскару. У него тристапятьдесят четыре голоса. На втором месте Нелидов Александр, у него триставосемь голосов. Третье место у Абрикосова Мая — двести тринадцать голосов. Янапоминаю, что большинство зрительских голосов у Оскара Каримова, а это значит,что мы голосуем в четвертый раз. Ну что ж, иммунитетов больше нет,— раздувала ибез того накалившиеся страсти Ксения Анатольевна.— Отнеситесь к своему выборумаксимально серьезно. У вас есть ровно три секунды, чтобы сделать свой выбор.
Четвертый круг. Все это уже мне снилось. Я готов.
И вот я вижу, как плавно, один за одним поднимаются бюллетени, на которыхперечеркнута моя фотография: Водонаева, два брата — сначала Стас, потом Оскар,затем Миша Карасев и в завершение — Май и Солнце. Все с пустыми, ничего невыражающими глазами: в них даже не читалось удовлетворения или исполнениязаветной мечты. Хотя именно сейчас многие из тех, кто перечеркнул мое фото,облегченно вздохнули.
Так жутко видеть свою фотографию, перечеркнутую черным крестом, и слышать —«Роман Третьяков». Еще никогда мое имя, произнесенное вслух, не вызывало во мнестолько страха и безысходности.
— Итак,— начала не спеша подводить итоги Собчак,— четыре голоса против МаяАбрикосова, пять — против Станислава Каримова и шесть голосов против РоманаТретьякова. Это большинство. А значит, он сегодня покидает наш проект.
В тот момент меня затрясло, но показывать свою слабость этим уродам я несобирался. Почувствовал, как на лице появляется злобная улыбка: «Хрен я вампокажу, насколько мне больно! Смотрите и думайте, что вы доставили мне огромноеудовольствие, а способ с вами поквитаться у меня найдется!» Но в душе творилосьчто-то неописуемое: больно ранили осколки разбившейся мечты, и плескаласьгоречь несбывшейся надежды. Все, я проиграл...
— Я ухожу вместе с ним! — прерывистым от всхлипов голосом, сквозь слезыговорила Оля.— Голосуя против Ромы, вы голосовали против меня! Мы сегодня вместеуходим отсюда! От вас!
— Оля,— пыталась остановить ее Ксюша.
— Все! Сейчас...
— Давайте успокоимся...
— ...Мне нечего тут делать! Я ухожу вместе с ним.
— Ром, мы просим тебя пройти в будку гласности...
— Я пойду вместе с ним!
— Оль, ты сидишь на месте! Здесь диктую правила я, а не вы! И нам сейчас всембольно. Но Рома должен пойти в будку гласности, а ты останешься здесь!

Оля

Голоса, которые безмерно меня удивили,— это голоса Стаса и Оскара. Твою мать, иони туда же! Картинка рушится, все так мерзко...

Рома

В глазах Собчак я увидел некое сострадание и даже нежелание произносить этислова. Но, как бы то ни было, пришлось:
— Рома, тебе придется пройти в будку гласности.
В будке я даже не знал, что сказать. Но поскольку надо, изрек какую-то чушь,вроде той речи, что произносят голливудские звезды, когда держат в рукахнаграду киноакадемии:
— Я не волнуюсь, хотя вы знаете все прекрасно. Я успел на проекте построитьлюбовь. Очень рад, что со мной рядом такая женщина, как Ольга Бузова. Ядействительно необычайно ее люблю...
Самое интересное было впереди. Мне предстояло узнать, что скажут про меня, какребята оправдают свою слабость.
Не слышал, что там плела Водонаева. Но это и не столь интересно, поскольку унас с ней сильно развито чувство взаимной неприязни. Каримовы защищали другдруга. Стас сказал:
— Я вообще в шоке: думал, что я уйду... Вы знаете, что я к Оле питаю симпатию,поэтому больше верю другим парам, нежели Роме с Олей.
Но гораздо интереснее было послушать в тот момент Ольгу Николаеву (Солнце) иРомана Тертишного (Мая). Ведь они — «пара». И в свое время, боясь вылететь, такудачно насаждали ценность отношений на проекте! Что же теперь они скажут?
— Фраза принадлежала когда-то Оле, на голосовании против Титова: «Почему мыдолжны голосовать против братиков, к которым мы хорошо откосимся, если естьчеловек, к которому я испытываю негатив?» К Роме я испытываю негатив. Противлюдей без пары — Стаса и Оскара — я не могу голосовать, потому что реально заэто время они мне стали братишками.
Готовилась Солнышко! Обоснование заранее продумала. Надо же: фразу еще летомзапомнила! Все это время ждала подходящего момента, и на тебе — выдала. Заобоснование — пятерочка!
Я шел, улыбаясь. Странно... Так привык смотреть на лобное место изнутри, чтовид снаружи меня удивляет и кажется совершенно незнакомым. Какое-то яркое пятнос людьми, высвеченное прожекторами из тьмы и обставленное бревнами, какзабором. Смотрю в эти лица, полные фальшивого сострадания, и чувствую, какодиночество забирается под кожу, влезает в каждую клеточку моего организма,отравляя его. Это, правда, не приятно.
И лишь одна Оленька сидит и горько рыдает. Она прикрыла лицо шляпой, чтобы небыло видно черных потеков от размазанной туши. Единственная из всех, ктоокружал меня семь месяцев, действительно грустит. Ее горе сейчас так греет моюмаленькую душонку в этот миг одиночества и разочарования. Она, и правда, любит!Она со мной, она рядом. Если будет необходимо, она уйдет за мной, а это многостоит. Я верю ей.
— Ром, ты со всеми этими людьми, со всеми нами, провел очень большой отрезоксвоей жизни, что ты хочешь сказать? — опустив голову, траурно произнесла Ксюша.Ну что ж, все высказались, теперь слово за мной.
— Стасон, ты предатель! Все, что могу тебе сказать. Ты и Осик. Извините, но ядо самого последнего момента думал, что вы преданы своей подруге, которая такмного раз вас выручала, спасала. И я вас всегда поддерживал. Ребята, мнестрашно, что вы вдвоем меня так опрокинули, потому что так вы сделаете всегдаради спасения собственной шкуры.
— Если бы не ты, мог бы уйти Стас,— совершенно справедливо заметил Оскар.
— Ребята, у каждого есть своя голова на плечах. Я, несмотря на то, что Май впаре, голосовал против него. А вы предали Ольгу.
— Ром, я никого не предавал, сейчас объясню,— начал оправдываться Стас.— Ковсем, кто в паре, я одинаково отношусь. В данный момент я питаю симпатию к Оле.Я рассматривал все с позиции, что люди строят здесь любовь, и в других парах явижу этой любви больше, чем в вашей. Потому что я к Ольге... очень сильно ее...
— Надеешься, когда Романа с нами не будет, ты сможешь добиться Ольги? —врезалась Собчак.
— Я сейчас вообще ни на что не надеюсь. Как бы то ни было, я голосовал отсердца.
— Короче, с вами, господа, все понятно. Идем дальше. Саша — мой друг,единственный, ну, еще Степа. И я сейчас говорю это не потому, что так надо, апотому что так есть. Ребята, извините, но я сейчас объясню, почему не верю ввашу пару,— дошел я до самого «творческого» союза проекта.— Солнце лесбиянка.Май, извини, а ты просто раб. Раз уж хотели искренности и честности —получайте. Идем дальше: Май, ты мудак, и я с трудом сдерживаю себя сейчас,чтобы не поломать тебе нос. Ты сука. Ты мудак, я все это время хотел тебе обэтом сказать.
— А почему в твоих словах столько злости? — снова врезалась Собчак.
— Потому что я видел, что он говорит и делает. Как он дает интервью,— объясняюи снова обращаюсь к Маю: — Ты подхалим! Тобой пользуется Солнце! Она оченьискусно тобой манипулирует... Ты не мужик, ты тряпка. Извини, что я говорю этов лицо.
Оля перехватывает микрофон:
— Я хочу сказать следующее: голосуя против Ромы, вы голосовали против менятоже! Потому что мы в паре и еще месяц назад, когда у меня были тет-а-теты, яотвечала, что уйду вместе с ним. И сейчас, ребята, мы уходим вместе! — высоко,захлебываясь в собственных слезах, произнесла моя единственная.