Дамочка с фантазией - Елена Арсеньева Страница 19

И Валентина поспешно принялась накручивать номердолоховского квартирного телефона, чтобы как можно скорей загладить дурацкоенедоразумение. Однако в ответ услышала череду бесконечных гудков: к телефонуникто не подходил. Зато в трубке как минимум дважды раздались характерныещелчки, означающие, что кто-то пытается прозвониться на их номер по межгороду.И тут наконец-то до Валентины доехало: так ведь Долохов небось не абы кудаподался, а в командировку отбыл. И сейчас звонит оттуда друзьям и соседям по какому-то,надо полагать, неотложному делу.

Положила трубку – и тотчас телефон разразился звонками.

– Алло, Володька, это ты? – завопила Валентина.

– Ну, я, – отозвался знакомый долоховский голос, как ейпоказалось, с некоторой предосторожностью. – Слушай, я тут…

– Ты извини, я просто ждала звонка от одного друга, то естьэто не мой друг, а Валькин, но Валька в ванной, вот я и схватила трубку, какненормальная, понимаешь? – начала Валентина залатывать прорехи в своейрепутации.

Чего там! Нынче даже девственную плеву вовсю латают, вновьделают из гулящих девок невинных девиц, так что как-нибудь и репутацию удастсяспасти.

– Ага, значит, вы еще не спите? – Голос Долохова явственноповеселел.

– Пока даже не ложились, – сообщила Валентина.

– Вот и ладненько, тогда я не буду извиняться, что разбудили все такое, – хмыкнул этот нахал. – А теперь ты мне Валю к трубочке позови.

– А я тебе уже как бы и не нужна? – обиделась Валентина. –Прошла любовь, завяли помидоры?

– Сначала суровые мужские игры, но до тебя, моя черешня,тоже дойдет черед, – нетерпеливо бросил Владимир. – Да позови ты наконецВальку, слышишь?

Что-то у него там горит, догадалась Валентина. Причем горитнастолько сильно, что привычное балагурство кажется наигранным, как быобязаловкой, призванной лишь успокоить Валентину. Однако чует ее сердце, чтопотом придется-таки поволноваться.

Она передала трубку мужу, который вышел из ванной уже впижаме, благоухая «Новым жемчугом», а сама никуда не пошла: снедалолюбопытство. Интересно, что там за мужские игры?

Судя по выражению Валькиного лица, игры были какие-тонепонятные. И в то же время очень серьезные, потому что его откровеннаярастерянность постепенно сменилась не менее откровенным испугом. А впрочем, тутже лицо мужа стало настолько равнодушно-замкнутым, что Валентина поняла: от неесейчас что-то будут скрывать. Главное, во все это время Валька не проронил нислова – наверное, Долохов нарочно попросил, чтобы он воздерживался откомментариев: знал, что жена друга будет их подслушивать.

Валентина это и делала. Ловила выражение мужниной физиономии(ряд волшебных изменений милого лица!) и терялась в догадках.

– Володь, ты уверен… – разомкнул наконец губы Валька, но тутже стиснул их покрепче, выслушивая новую тираду соседа. – Хорошо, я все понял.Но это часа четыре как минимум, ты отдаешь отчет… Конечно, может быть,встретимся и раньше, если с дорогой все в порядке. Ну ладно, не будемзагадывать. Все, выезжаю. До встречи!

Валентин медленно опустил трубку на рычаг, постоял немного,хмуря лоб, но, такое впечатление, не досадливо, а просто-напростососредоточенно, и наконец-то взглянул на ошеломленную жену. И началрасстегивать пижамную куртку.

Тут у Валентины прорезался голос.

– Куда ты собрался, Христа ради! – воззвала она с такимизумлением, что Залесский, как ни был озадачен, невольно ухмыльнулся:

– Не я, золотко. Мы. Это мы с тобой собрались срочно выехатьна помощь боевому товарищу.

– Что-о? – возопила Валентина, положительно не веря ушам. –Мы? Едем? Сейчас?! И далеко?! Зачем?!

Валентин объяснил – гораздо более коротко, чем это делалДолохов. Наверное, кое о чем он умолчал, кое-что пропустил. Но Валентинехватило и этого немногого, чтобы понять главное: на завтрашний прием онапридет, не поспав нынче ночью ни единой минуты.

Если вообще придет, конечно…

Картотека

«НОЧЬ ЛЮБВИ ЧРЕВАТА…

Вчера в Пятую градскую больницу среди ночи ввалилсяперепуганный мужик с дамой на руках. Дама (завернутая в простынку, под которойи нитки не оказалось!) не подавала признаков жизни. Мужик был изрядно пьян,одет весьма условно: в футболку, плавки и ботинки на голые ноги. Видимо, в егоавтомобиле (открывавший ему больничную дверь охранник обратил внимание, что увизитера весьма побитая «копейка») хорошо работало отопление. А может быть, оннаходился в состоянии такого шока, что и внимания на холод не обратил.

Да уж, шок имел место быть, и какой! Мужчина плакал слезами,натуральными слезами, и умолял спасти Катюшу. Врачи приемного отделения, сердцау которых, по меткому определению одного из них, «давно обросли шерстью», былиискренне растроганы горем супруга. Правда, сочувственно поджатые губкимедсестер порою расплывались в улыбках, а иногда барышни и вовсе не моглисдержать хохот, особенно когда сей человек начинал стенать и вопить,приговаривая: «Спасите Катюшу! Не могу поверить, что наша любовь станетпричиной ее гибели!»

Постепенно, в ходе ненавязчивых расспросов и случайныхобмолвок, выяснилось, что это вовсе не любящий супруг привез полечить своюобмершую в процессе исполнения супружеских обязанностей половину. Оказывается,мэн подвозил даму, голосовавшую при дороге, затем снял свою случайную попутчицу(или она его, это уж как угодно!), пригласил к себе домой. Ну, выпили, то-се,как принято выражаться. И завалились в койку. Однако в середине приятногопроцесса дама вдруг начала задыхаться, хрипеть, забилась в судорогах, изо рта унее пошла пена… Любовник стал тормошить партнершу, даже щекотал ей пятки,поскольку в процессе любовной игры успел выяснить, что она боится щекотки. Всебыло напрасно! Тут наш герой смекнул, что дело плохо, завернул даму в первуюпопавшуюся под руку простынку и ринулся искать медицинской помощи насобственных колесах, рассудив, что «Скорую» можно и не дождаться. А может быть,в нем сработал элементарный инстинкт самосохранения. Ведь врачам «Скорой» сталбы известен его адрес, теперь же страстный любовник-убийца (может быть, иневольный!) остается безвестным следствию.