Проказница - Кейси Майклз Страница 19

Напоследок Калли стиснула слегка вспотевшую ладонь Лестера, вдохнула поглубже и, устремив подбородок в причудливый декор потолка, впорхнула в комнату.

— Как замечательно снова ощутить себя на свободе после этого нелепого заключения! — защебетала она. — Между прочим, благодарю за хлеб с маслом, было очень вкусно. А теперь, если кто-нибудь из вас будет так добр вернуть мне шляпу, мы отправимся домой.

Слева от нее раскатистый женский голос воскликнул с изрядной долей юмора:

— Какая наглость!

Калли чуть-чуть повернула голову вместе с верхней частью тела в том направлении. Все денди пользовались этим приемом. Частично из тактических соображений, чтобы произвести впечатление на собеседника, частично потому, что из-за лишнего пол-оборота потерпели бы неудачу, ибо уши застряли бы в крахмальных уголках слишком высокого воротничка.

Та, кого увидела Калли, вне всякого сомнения, была виконтессой. Женщина удобно расположилась в широком штофном кресле с высокими подлокотниками, упершись мысками домашних туфель в край тахты. Даже сидя леди казалась очень крупной и высокой — выше большинства женщин. В красивом платье и туго затянутом корсете выглядела она весьма импозантно — с телом скорее ядреным, нежели дебелым, и набирающим полноту, как случается в старости. У нее были живые ярко-синие глаза и просто кричащие волосы, поистине ужасного желтого цвета. А ее улыбка предупреждала об остром как бритва языке, который при необходимости без колебаний искромсает на мелкие ломтики любого оппонента. Калли сразу почувствовала к ней расположение.

— Миледи, — сказала она со всей почтительностью и поклонилась в ту сторону, где сидела дама. — Что касается вашей реплики по поводу наглости, я полагаю, вы могли преподать неплохой урок своему сыну. Ваш сын, должно быть, впитал самонадеянность с материнским молоком. Но при этом, по-видимому, не обладая и половиной вашего ума, скатился до бессвязной болтовни. Он пытается уничтожить противника, заговаривая его до смерти, чего не следует делать мужчине. Вы, конечно, знаете, что он только что похитил нас прямо с улицы?

— Похитил, говорите? — сказала виконтесса, швыряя в рот сливу. Фрукт тотчас исчез в маленькой розовой полости. Три, нет — четыре браслета на руке откликнулись громким звоном, когда дама смахнула сахарные крошки с густо-лилового халата. — Мой сын, насколько я знаю, рассматривает это скорее как способ спасения. Но я тем не менее собиралась провести собственное расследование. Саймон, будь любезен ответить на обвинения юной леди. Да, кстати, когда-то я тоже носила бриджи. Чертовски удобно, не так ли, девушка? — Посетительница нахмурилась и тяжко вздохнула. — Хотя ваши сидят намного лучше, чем мои когда-то. Или… — закончила она, подмигивая, — или мое зеркало было шире.

— Мама, ты верна себе, — сказал Саймон, оставляя свое место у камина и переходя на новое, чтобы видеть Калли. — Удивительно, как ты умеешь портить то, что и так уже основательно испорчено! Поэтому я сам проведу интервью, если, конечно, ты не возражаешь.

Виконтесса подмигнула, затем наморщила нос и посмотрела на Калли.

— Чопорный, как его отец. Но, видит Бог, он переменится. Дайте ему время, дорогая, и он станет как шелковый. И вы будете водить его вокруг вашего прекрасного пальчика, в точности как я управляла его отцом. Любовь — это дело такое. Но только повремените, пока я не подберу себе графа, хорошо?

Калли порядком растерялась, однако заметила, что слова виконтессы вызвали недовольство ее сына. Лицо его слегка помрачнело. Калли даже порадовалась. Она выразила виконтессе свое согласие коротким кивком и, сверкнув глазами, повернулась к Саймону Роксбери, виконту Броктону — царю всех зловредных чудищ.

— Милорд! — сказала она с прежней бравадой, будто даря ему возможность говорить, хотя не сомневалась, что он воспользуется ею и без разрешения. — Если я правильно понимаю, вы собираетесь нас представить?

— Вероятно, это вызовет некоторые затруднения, малыш, — сказал он, приближаясь к ней, чтобы их не подслушали. — Черт возьми, я не имею ни малейшего представления, кто вы!

Лестер, стоявший достаточно близко, услышал и возмутился:

— О, Калли, ты слышала? Он назвал тебя ребенком. Так не годится. Это дозволено только твоему папе и Джастину.

— Не присесть ли вам где-нибудь в стороне? — предложил Саймон далеко не любезно, вновь сосредоточив все внимание на Калли. Лестер никогда не сопротивлялся тому, кто явно превосходил его в силе, и потому немедленно выполнил то, что ему сказали.

— Неужели вы в самом деле такой свирепый? — прошептала Калли, окинув взглядом комнату и заметив в дальнем углу двух мужчин. Она узнала в них джентльменов, которые поднимали Лестера с тротуара. Они стояли рядом и потягивали вино, молча наблюдая за ней. — Надеюсь, те двое мужчин хотя бы не мучили моего товарища, пока везли сюда? Я не думаю, чтобы это входило в ваши планы.

— Разумеется, нет, — немедленно подтвердил Саймон. — Но я подумывал, не отлупить ли вас, Калли. Так, кажется, вас зовут?

— Совершенно верно, — вздохнула она и вновь вскинула подбородок. Оказалось, что держать голову в таком положении довольно утомительно. Каким образом ее чопорная гувернантка ухитрялась делать это часами? И смотреть вдоль носа тоже было совсем нелегко — сразу начинала кружиться голова. — Я полагаю, что эту атаку мы тоже встретим во всеоружии. То есть я, Каледония Джонстон, и мой друг, Лестер Плам. Вы довольны, милорд?

— Доволен? — откликнулся виконт вполне дружелюбно. — Не то слово, мисс Джонстон! Моя радость не знает границ. — В этот момент Калли возжаждала увидеть его висящим на крюке под потолком, чтобы можно было метнуть в него нечто более весомое, нежели взгляд. — Вы сказали мистеру Пламу, — продолжал виконт, — что по меньшей мере один из здесь присутствующих нашел его весьма привлекательным? Хотя розовый цвет, вероятно, не самый удачный выбор.

Оценив замечание, Калли прикрыла рот рукой, чтобы скрыть чуть заметное движение губ. Она притворно кашлянула, затем кивнула в сторону двух все еще безымянных джентльменов.

— Вы, кажется, собирались нас представить, милорд, — напомнила она.

Виконт, верный своему слову, но никак не из-за ее подстрекательства, что было совершенно ясно, проделал эту короткую процедуру.

— Так это не тетя, а дядя! — воскликнул, бледнея, болезненно худой мужчина по имени Бартоломью Бут. Он покосился на Лестера, и кожа его начала заливаться густой красновато-коричневой краской. — О Боже, это он! В самом деле, мне нужно подумать об очках. Здесь какая-то неразбериха! Арман, я клянусь, если ты хоть слово скажешь…

Арман Готье, довольно красивый тип, как вынуждена была признать Калли, в ответ только засмеялся и неторопливо подошел к ней с легкостью и грацией, коим она немедленно позавидовала. Взяв ее руку и прижав к губам, он с легким французским акцентом произнес:

— Я очарован, мисс Джонстон. — И, повернувшись к Саймону Роксбери, усмехнулся: — Чем дальше, тем интереснее, не так ли? Не знаю, как мне тебя благодарить, дружище, что ты позволил нам с Боунзом принять участие в твоем развлечении.