Нас будет трое - Амелия Борн Страница 19

А я видела его в жизни так мало.

– У меня там спальня свободная есть, занимай.

Даша кивнула в нужном направлении и я, аккуратно разувшись, робко ступила вперед. Подруга же, прямо в обуви, процокала к широкому дивану, стоявшему в гостиной, и упала на него с изяществом, достойным аристократки.

– Закинь сумку, потом разберешь вещи, – донесся до меня ее голос, и я просто послушалась.

Зайдя в комнату, поставила сумку на пол, бегло огляделась… Было совершенно ясно: родители Даши очень любили свою дочь. Они снимали для нее не просто отдельную просторную квартиру, но еще и ту, что была современно и со вкусом обставлена: как будущий дизайнер я не могла этого не отметить.

В груди шевельнулось застарелое чувство горечи и обиды. Почему так выходит? Одни родители обожают своих детей и все для них делают, другие же…

Другим попросту плевать – на их чувства, на их мнение, на само их, должно быть, существование. И мне выпала именно такая участь.

Не желая снова думать обо всем этом, я вернулась в гостиную и что-то на изящном туалетном столике приковало к себе мое внимание, притянуло, будто магнитом…

Я подошла ближе. Завороженно уставилась на красивый перламутровый флакон, показавшийся мне похожим на замерзшее во льду яблоко… «Pure Poison», – гласила гравировка на переливчатом стекле.

– Нравится?

Я вздрогнула, совершенно не заметив, как Даша оказалась рядом.

– Красивый, – ограничилась одним коротким словом, смущенная тем, что меня поймали с поличным.

– Попробуй.

Я не успела никак среагировать – Даша уже распылила надо мной ароматное облачко…

С благоговением и восторгом я втянула в себя этот запах. Он соответствовал флакону: холодный, роскошный, словно бы хрустальный…

– Ну как? – поинтересовалась Даша, с улыбкой за мной наблюдая.

– Волшебно, – выдохнула я, не задумываясь.

– Дарю!

Она придвинула ко мне флакон и у меня даже дыхание оборвалось от одной лишь мысли к нему прикоснуться. Жизнь сложилась так, что я никогда и думать не смела о том, чтобы даже взглянуть в сторону духов Диор, и теперь никак не могла преодолеть этого чувства собственного несоответствия им. Словно я их была совершенно недостойна.

– Я не могу, – решительно помотала головой. – Это слишком… они такие дорогие…

– Да ну глупости, – поморщилась Даша. – Бери! Родители подарили еще в прошлом году, а мне они вообще не нравятся. Все равно пользоваться не буду.

Взяв флакон со столика, она бескомпромиссно вложила мне его в ладонь и по телу прокатилась дрожь от соприкосновения с прохладным стеклом и… роскошью, которая была мне недоступна.

– Ну, чем займемся? – спросила подруга, возвращаясь к дивану и словно уже забыв о том, что только что было. А я так и осталась стоять с драгоценным зельем в руках.

– Чем захочешь, – пробормотала неловко. – Только вечером за мной Валера зайдет… часов в семь. Мы договорились погулять.

– Ах да, Валера… свела ты парня с ума, Златка!

Она произнесла это легко и весело, но я мгновенно смутилась.

– Никого я с ума не сводила…

– Да брось, – усмехнулась Дашка. – Значит, дело до вечера у нас есть. Будем тебя принаряжать!

Она поманила меня за собой и я шагнула к ней, еще и не подозревая, что меня ждет…

К семи часам я стояла у зеркала, неверяще глядя на собственное отражение.

На мне было чужое платье, чужие туфли, чужие духи. Я вся себе самой казалась чужой в несвойственной мне одежде, непривычном совершенно образе. Но не могла не признаться: мне хотелось такой быть. Чтобы Валера никогда даже не смотрел на других…

Резкая трель звонка заставила меня нервно подскочить на месте. Из ванной комнаты донесся голос Даши:

– Я открою!

А в следующий миг я буквально онемела, потому что она выплыла в прихожую в короткой, неприлично открытой ночнушке… Меня окатило чувство стыда, хотя это вовсе не я стояла там сейчас полуголая…

Замерев, я смотрела, как Валера заходит в дом. Как мельком оглядывает Дашу, а потом переводит взгляд на меня…

Его улыбка, обращенная ко мне одной, мгновенно успокоила. Я кинулась ему навстречу, неловко семеня на непривычно высоких каблуках…

Он взглянул на меня со смешинкой, вспыхнувшей огоньком в темных глубоких глазах, комично приподнял брови, но ничего не сказал. Только приобнял так, что предательски загорелся тот участок кожи, которого он касался ладонью…

– Ну, хорошего вам вечера, голубки, – бросила нам Даша и, кокетливо виляя бедрами, удалилась в гостиную. Я быстро кинула взгляд на Валеру – заметил ли? Но он смотрел в этот миг только на меня. И все же… что-то кольнуло внутри, заворочалось болезненно и тревожно…

Валера вывел меня из квартиры, крепко держа за руку, и мы в полном молчании спустились на лифте вниз. Когда уже оказались на улице, я не выдержала. Спросила, словно бы невзначай:

– Она красивая, да?

– Кто?

Мы шли рядышком, но он даже не повернул ко мне головы. Лишь бросил взгляд искоса – пронзительный, умный – и стало ясно: он прекрасно понял, о ком идет речь. Просто зачем-то хотел, чтобы я озвучила все прямо.

– Не хочешь – не отвечай! – буркнула я и рассерженно потопала вперед, но эффект от моего гордого ухода был весьма стремительно испорчен – непривыкшая ходить на каблуках, я тут же подвернула ногу и до боли закусила губу, чтобы не взвыть от болезненного ощущения.

– Черт! – только и выругалась себе под нос и вдруг почувствовала, как вокруг моей талии сомкнулись руки: сильные, решительные, надежные. Валера подхватил меня на руки и я тут же инстинктивно обняла его за плечи, доверчиво прильнула…

– Вот что бывает, когда надеваешь неуместную для прогулки обувь, – заметил он раздражающе ровным тоном.

– Я вообще-то для тебя старалась! – выпалила я прежде, чем успела подумать. И тут же обиженно замолчала.

Он донес меня до ближайшей лавочки, бережно усадил и ощупал щиколотку.

– Больно?

Мне действительно было больно. Но не от того, что повредила ногу. А от того, что он не оценил моих попыток выглядеть для него самой красивой.

– Терпимо, – откликнулась угрюмо.

Он, похоже, все мгновенно понял. Присел передо мной на корточки, позволяя нашим лицам оказаться напротив друг друга, и сказал:

– Тебе не надо стараться для того, чтобы мне понравиться. Ты ведь мне уже нравишься, золотая.

От его слов по телу побежали мурашки. Или виной тому была застывшая в янтаре его глаз нежность?..

Пока я смущенно смотрела на влажную землю с редкой порослью зелени у себя под ногами, он красноречиво принюхался и спросил: