Когда летят искры - Сабрина Джеффрис Страница 19

Ваш кузен

Майкл».

Мартину хотелось кричать от восторга, а затем рыдать. Никогда в жизни он так не желал женщину и никогда не был так свободен в удовлетворении этого желания. А он стоял здесь, болея за нее душой и зная, что у него никогда не будет возможности слить свою плоть с ее плотью, заявив, будто она принадлежит ему. Должно быть, у него вырвался какой-то страдальческий звук, потому что Элли, так мило раскрасневшаяся, отстранилась и прошептала:

— С тобой все в порядке?

Дьявольщина, он сомневался, что снова когда-нибудь будет в порядке. Он постарался улыбнуться.

— Это я должен спрашивать тебя.

Все еще держась за его плечи, она поцеловала его в подбородок.

— Не думаю, что «в порядке» описывает мое состояние. Я… чувствую, что пьяна, но голова у меня ясная.

Мартин печально усмехнулся.

— Как странно; не могу сказать этого о моей. — Он с сожалением расстался с ее телом и опустил рубашку. — Но я и не собирался заходить так далеко.

Элли с ужасом посмотрела на него:

— Мы не… ты не…

— Нет, ты все еще невинна.

Она рассмеялась:

— Невинна? Это было слишком хорошо для невинности.

Ее сверкающие глаза вызывали у Мартина желание вернуться к тому, что они только что делали. Тяжесть в его пенисе усиливала это желание.

Мартин боролся с ним, натягивая на ее плечи накидку. Никогда еще его самообладание не давало такой сбой, особенно с девственницей. Элли действовала на него подобно пороху.

Но она была создана не для его удовольствия, а для супружеской постели, — что было невозможно.

— Именно поэтому, с моей стороны, было бы нехорошо…

— Не говори так. — Элли дотронулась пальцем до его губ. Ощущение было чудесным.

Сердце Мартина ликовало. Ее обожающий взгляд так радовал его, что он, не подумав, воскликнул:

— О Боже, как я смогу отпустить тебя? — Не успев договорить до конца, он уже пожалел о сказанном, ибо это явно обрадовало ее.

— А тебе и не надо отпускать меня, — тихо сказала она.

Раньше ему было легче устоять перед ней. Мартин рассчитывал, что она утратит интерес к нему, когда узнает, как умер Руперт. Но она все еще хотела его.

Мартин умолк, и Элли, опустив глаза, добавила:

— Конечно, при условии, что ты хочешь жениться на мне, чего ты явно не желаешь.

Покраснев от унижения, Элли попыталась слезть с верстака, но Мартин не позволил. Ему было невыносимо думать, какой же, в ее глазах, он оказался скотиной.

— Ты единственная женщина, о которой я бы подумал, если бы собирался жениться, — бормотал он, уткнувшись лбом ей в лоб. — Но я не могу. — Он не мог рисковать, оставляя ее здесь. Это было слишком опасно.

— Почему? — тихонько спросила она.

«Разве это не очевидно? — хотелось ему закричать. — Оглядись, посмотри, на что я трачу свое время!»

Ее это не беспокоило. Женщины всегда стараются не признавать опасность. Или даже хуже: решать проблему, создав определенные условия. И Мартин раз и навсегда отказался от прекращения экспериментов. Он устал смотреть, как погибают или становятся калеками шахтеры.

«К тому же что она в этом понимает? А если она смирится с этим?»

Мартин усмехнулся. Элли никогда не осознает полностью, насколько это опасно. Достаточно лишь, чтобы однажды вечером она пришла позвать его к обеду, пришла со свечой в руке…

Нет, он не станет рисковать ее жизнью.

Элли назвала его страхи необоснованными. И вероятно, так и было, но страх овладевал им каждый раз, когда он представлял ее лежавшей, как Руперт, на земле.

Ему следовало привести такой довод, который убедил бы ее хорошенько подумать, прежде чем выходить за него замуж.

— Твой отец никогда не согласится на наш брак, и я уверен, что он тоже слышал сплетни обо мне.

Странное выражение тревоги появилось на ее лице.

— А его одобрение важно для тебя?

— Нет, но, я думаю, важно для тебя.

Элли улыбнулась.

— Ты и представить не можешь, как мало это значит. Кроме того, он рассудительный человек. Когда я расскажу ему правду, он поймет, что это не твоя вина.

Мартин тщетно старался проглотить ком, застрявший в горле.

— Не у всех такое великодушное сердце, Элли.

— Отец выслушает меня, клянусь. — Она подняла голову, слезла с верстака и расправила свою одежду. — Если я объясню ему, что хочу выйти за тебя замуж, он не станет возражать. Главное для него — это мое счастье.

Она так плохо знала мужчин.

— Я не сомневаюсь в этом. И он будет знать, что, выйдя за меня, ты приобретешь массу проблем. Во-первых, тебя перестанут принимать в высшем обществе: ведь ты станешь женой Черного Барона. Подумала об этом? Пойдут сплетни, начнут говорить, будто я женился на тебе из-за приданого, или прочую грязь. Кроме того, они сочтут тебя чудовищем, ибо ты вышла замуж за человека, о котором всем известно, что он убил родного брата.

Ее глаза вспыхнули гневом.

— Мне это безразлично.

— Со временем не будет. Ты не знаешь, каково это, быть отвергнутым, когда о тебе шепчутся и избегают тебя…

— Кажется, ты с этим достаточно хорошо справляешься.

— Это потому, что я не люблю людей. Всех, кроме тебя. — Когда Элли в ответ улыбнулась, Мартин заговорил резким тоном. — Мне наплевать на общество, но ты воспитана для него. Ты светская женщина. У меня нет времени ездить за покупками в Лондон, Шеффилд и Йорк, а тебе не захочется туда ездить из-за предвзятого отношения к моему имени. — Мартин немного сгустил краски. Но как еще избавиться от этого соблазна, как еще не потерять рассудок?

Элли сердито смотрела на него:

— Неужели ты ничего не заметил за несколько этих прошедших дней? Я прекрасно чувствую себя в деревне. Мне нравится читать, шить и совершать долгие прогулки. Я ничуть не похожа на светскую даму.

— Ты обучалась или не обучалась в дорогой школе для молодых леди? — спросил он.

— Да, но…

— И была ли ты представлена королеве? Танцевала ли ты в «Олмаке»? И не все ли твои друзья воспитаны также?

— А какое это имеет значение? — возмутилась она.

— Ты утверждаешь, будто не светская женщина. А я напоминаю, что светская. — Когда она открыла рот, чтобы возразить, он поспешил добавить: — Это образ жизни, подходящий для дочери Джозефа Бэнкрофта.

— А какой же подходит для жены лорда? — резко спросила она.

— В глазах общества я лорд всего лишь потому, что убил своего брата. Правила для других титулованных людей меня не касаются. Поверь мне, Черный Барон не может обеспечить тебе достойную жизнь.