Месть Коула Камерона - Сандра Мартон Страница 19

– Я? По-твоему мне надо было благодарно поклониться?

– Не строй из себя дурочку.

– Можешь считать меня дурочкой и утешаться тем, что я буду вспоминать о твоем предложении и кусать локти.

– Это легко устроить. Все твое будущее зависит от того, оставлю я тебя в этом доме или, как вариант, дам тебе денег. А если нет? Куда ты пойдешь? В барак? А где будешь работать? Продавать гамбургеры? А каково будет Питеру в этой твоей жизни?

Фейт не сказала ему, но он очень точно описал ее будущее.

– Ты насмотрелся мелодрам.

– Подумай о сыне. Если ты действительно любишь его...

– Придурок! Я действительно люблю его! Не смей даже думать, что я не люблю сына! Он для меня все!

– Если это правда, позволь мне вырастить его как собственного ребенка.

Как ни больно ей было слышать эти слова, Фейт не сдалась. Она скрестила руки на груди и сказала:

– Нет.

– Я ведь могу заставить тебя. Хочешь убедиться?

– Интересно, как? Стукнешь меня по голове и, взяв наперевес, отнесешь в мэрию?

– Эффектно, но мне это незачем.

– Дану?

– Представь себе.

Коул стоял напротив нее с таким умным видом, какой всегда напускал на себя, если мысль, пришедшая в голову, казалась ему особенно здравой. Вот так же он выглядел, когда впервые пригласил ее на это злополучное озеро. «Ты действительно хочешь посмотреть Джеймса Бонда? Я спрашиваю, потому что если нет, то у меня есть идея получше». Подумать только, именно с этого и начались ее теперешние несчастья.

– Ну, значит, ты решил прибегнуть к гипнозу, – сказала она, чтобы хоть что-нибудь сказать.

– Я просто заберу у тебя ребенка. Ты слышишь, Фейт? Я заберу Питера.

– Я слышала. Но это не пройдет, Питер мой сын.

– И мой племянник!

– Мой сын. А ты можешь идти, откуда пришел. Хватит уже тебе поучать меня, без тебя разберусь, где белое, а где черное.

– Еще раз спрошу: как ты заполучила моего брата?

– Не твое дело.

– Позволь, угадаю. Однажды он постучал в твою дверь и сказал: «Привет, я брат Коула, не нужна ли тебе помощь?»

В устах Коула это звучало отвратительно, но его слова были так близки к истине!

– Конечно, так оно и было! Тед всегда был добрым самаритянином. А ты... ты выдавила слезинку и сказала, что ты так одинока. Наверное, это было просто, ведь Тед до этого не натыкался на таких, как ты. Мы оба были тогда записными идиотами, а ведь отец нас предупреждал...

– Предупреждал, конечно, насчет меня?

– Верно! А я ему ответил, что, мол, не стоит беспокоиться, уж я-то получу то, что мне нужно.

Разве Фейт не говорила себе об этом много раз? Почему же тогда эти слова ранили ее?

– Ну, что ж, – сказала она наконец. – Ты действительно тогда получил все, что хотел, а я – нет. Какая разница, если все это было игрой? Я ведь никогда не любила тебя. Никогда.

И он поверил.

– Наконец-то правда.

– Почему бы и нет, ведь нас больше ничего не связывает.

– Нет. Нас связывает Питер. И только он заставляет меня думать об этом браке.

– Ты опять?

– Я и не думал оставлять эту тему.

– Ну, хорошо. Неужели ты действительно затеваешь эту шутовскую свадьбу из моральных соображений?

– Тебе нужна крыша над головой, Питеру нужен отец. Это выход.

– Ты уверен, что это не твои комплексы? В том смысле, что я выбрала твоего брата, а не тебя.

– Я счастливчик, что мне удалось вовремя сбежать.

– Допустим, мы поженимся. Кому от этого будет хорошо?

– Питеру. Для меня только это имеет значение. Можешь быть уверена, я буду любить его как собственного сына.

– Нет.

– У тебя нет выбора. Если ты откажешь, я отберу у тебя ребенка. Через суд.

– Нет... Ты понимаешь, как это подействует на него?

– Я же не дурак. И если ты оставишь мне выбор, я не стану этого делать. Я вижу, что он любит тебя, и верю, что ты любишь его.

– И на том спасибо.

– Я не говорю, что это легко, но люди женятся и по менее вескому поводу, чем благополучие ребенка.

– Тысячи мальчишек растут без отца.

– Эти тысячи не являются моими племянниками.

– Какой ты благородный!

– Мальчик одинок и несчастлив. Ты сама сказала, что сверстники отвернулись от него.

– Поэтому я и хочу уехать.

– Куда бы ты ни уехала, ты всегда останешься тем, чем была, – грязью из трейлерного парка.

– Не смей так говорить!

– Я просто искренен. Ну хорошо, не хочешь думать о Питере, подумай о себе. Ты снова будешь богата, даже еще богаче, чем за Тедом. Правда, тебе не удастся держать меня на расстоянии.

Фейт ни на минуту не усомнилась в его словах. Было видно, что он готов подписаться под каждой буквой.

– Коул, мне уже не семнадцать, – напомнила она. – И я не ребенок, которого можно испугать пустыми угрозами.

– Запомни кое-что. Я не угрожаю. Я обещаю. И исполняю обещания.

– Суд не отнимет ребенка у матери и тем более не отдаст его первому встречному.

– Я его дядя, Фейт. Если бы судьба вздумала пошутить, я мог бы оказаться его отцом.

Умом она понимала, что он просто хочет оскорбить ее, но душой... Слова Коула гремели в ее ушах, как трубы Страшного суда. Фейт пошатнулась, Коул схватил ее за руки и не дал упасть.

– Фейт!

Ей хотелось сказать, чтобы он убирался, но не было сил. Комната кружилась вокруг нее, в глазах рябило. Она почувствовала, что Коул подхватывает ее на руки.

– Не вздумай терять сознание, – проворчал он.

– Сейчас все будет в порядке.

Коул усадил ее в кресло.

– Посиди, я принесу воды.

Фейт покачала головой.

– Не надо мне воды. – Она глубоко вздохнула и произнесла: – Пожалуйста, не делай этого.

– Значит, обморок – еще одно проявление твоего таланта?

Не было смысла доказывать ему, что она не прикидывалась.

– Коул, пожалуйста, – начала она.

– Не трать слова впустую. У тебя есть выбор: замужество или суд.

– Это жестоко.

– Это щедро. Тысячи женщин плясали бы от счастья, если бы им предложили стать миссис Коул Камерон.

– Я не из них.

– Зато в семнадцать лет ты была в их числе.